Жена для звездного варвара

Валд ненадолго задержал дыхание после моего признания, а потом поцеловал меня сам — так, словно вокруг не было ни воинов, ни женщин, встречающих их, — никого.

— И я тебя люблю, жена, — сказал он, когда наши губы наконец разъединились. — Все, пойдем. Хочу смыть с себя вонь пожара и остаться с тобой наедине.

Я заметила позади Магнуса и поначалу даже не узнала его. И не потому, что он был весь в саже, а светлые волосы превратились в грязную слипшуюся паклю. В нем будто что-то переменилось. Теперь он смотрел на меня без злого азарта. Скорее — с легкой грустью.

— Привет, Эва, — сказал он. — А меня поцелуешь? Я тоже победил пауков.

— Ты хорошо сражался, — подтвердил Валд. — Но целовать тебя будет какая-нибудь другая женщина.

— И, пожалуй, не сегодня, — до странного легко согласился тот. — Устал, как карраш после загона.

Магнус подошел к ступеням в пирамиду и остановился перед Энтропией, заслонившей ему путь. Взгляд ее метнулся к Валду и вспыхнул яростью. Верхняя губа вздернулась вверх, точно у капитана Рутгера, когда тот злился. Рядом с ней появилась и Инфинита, с черной лентой, увившей ее высокую прическу, и я сжала руку Валда, желая поддержать его перед новостью, которая должна была на него сейчас обрушиться.

— Сын, — тихо произнесла Инфинита. — Я рада, что ты цел.

Валд смотрел на черную ленту в ее волосах, и пальцы его дрогнули в моей ладони.

— Твой отец умер, — сказала Инфинита. — Мне очень жаль.

Она сбежала по ступенькам, обняла Валда, не волнуясь о платье, которое после этих объятий наверняка измарается так, что не отмоешь.

Магнус застыл рядом у ступеней, как столб, и в его взгляде, устремленном на мать, читалась… ненависть? Что происходит? Энтропия часто дышала, грудь ее вздымалась в глубоком декольте, украшенном черным кружевом.

— Это ты убил его! — патетически воскликнула вдруг Энни, указав пальцем на Валда. — Ты предал своего отца! Сердце моего брата не выдержало! Он умер, проклиная твое имя!

— Это неправда! — громко возразила Инфинита, быстро повернувшись к ней. — Неправда, сын! Я была там в последние минуты!

— Ты и Ампер всадили нож ему в спину! — Энтропия будто впала в истерику: взвыла, рухнула на колени, задрала лицо к небу. Запустив пальцы в волосы, потянула — однако не так сильно, чтобы выдрать, и стала качаться туда-сюда, как припадочная.

Магнус постоял у входа, даже не пытаясь утешить мать, а потом просто поднялся по ступеням и прошел мимо.

— Мой брат! Мой бедный брат! — продолжала стенать та. — Лишь я одна была его последним утешением, да племянник, который чтил его куда больше, чем родные сыновья!

— Уведите ее, — приказала Инфинита женщинам, и те, подхватив Энтропию под руки, подняли ее с пола.

— Это ты их настроила против отца, — выплюнула Энтропия в лицо моей свекрови. — Ты ненавидела его, потому что он так и не смог тебя полюбить! Ты отомстила ему! Ты… убила его!

— Не неси вздор, тетя! — сердито приказал Валд. — Мой отец давно болел, все это знают. Пришел его час. Пусть богиня будет милостива и возьмет его в свой небесный экипаж.

Валд приобнял мать, поддерживая, а я заметила цепкий и сосредоточенный взгляд Энтропии, так не вяжущийся с показной истерикой, и поежилась от скверных предчувствий.

— Когда похороны? — спросил Валд.

— Уже сегодня, — сказала Инфинита. — Рутгер умер вчера. Надо поторопиться. Его тело в хранилище, но откладывать незачем. Все уже готово, ждали только вас. Ампер давно вернулся и остальные. Иди приведи себя в порядок, сын, отдохни немного. А когда в море появятся все три дороги, проводим твоего отца.

Валд прямиком отправился в душ, скинув лохмотья на пол. Я собрала их и, подумав, вынесла за дверь и всучила какой-то служанке, сказав выбросить. Иначе запах пожара заполнил бы всю комнату. Потом вернулась в спальню и, раздевшись, вошла в душ к Валду. Он стоял, упершись руками в стену и подставив голову под теплые струи воды.

Я намылила мочалку, провела ею по его шее, плечам. Расплела спутавшуюся косичку, погладила широкую спину, а потом просто прижалась сзади, обняв Валда обеими руками, и закрыла глаза. Не знаю, сколько мы стояли так, но потом он будто стряхнул с себя оцепенение и повернулся ко мне.

Я мыла его и оттирала от копоти, пока вода, устремляющаяся в слив, не стала совершенно прозрачной, вытирала полотенцем. Серьезных ран на самом деле не оказалось, но с левой руки была содрана кожа — отметина как цветок: три лепестка сверху и снизу один. Я на миг почувствовала головокружение, поняв, как он это получил.

— Давай пойдем к алтарю, — предложила я, не в силах отвести взгляд от отметины. — Ампер доставил благодать на лодках. Твои раны затянутся мгновенно.

— Нет, — ответил Валд, и я нахмурилась.

— Почему нет?

— Благодать только для рожениц, — ответил он. — Ее много. И потом, когда земля остынет, мы вернемся и перетрясем всю поляну, где она была, ведь наверняка в земле еще много благодати, которая рассыпалась, когда упала с неба. Но запасы ограниченны. Мы не станем тратить ее на царапины.

Я закатила глаза, но Валд притянул меня к себе, так что я уткнулась носом ему в грудь, и поцеловал в макушку.