Жена фабриканта

– Хорошо. Ты лучше вот что, расскажи…, – проговорила Ольга и нетерпеливо повела покатым плечом, завернутым в белый атлас, невольное движение которого раньше сводило Ивана с ума.

– Может, отменишь свое решение взять ее с собой на ярмарку?

Прошлой зимой младшая дочь Татьяна уговорила отца взять её летом с собой на ярмарку в Нижний Новгород. Вначале разговоры об этой поездке в семье велись на уровне шуток и детских просьб. Посовещавшись, супруги решили поехать на ярмарку всем семейством. Но потом Иван передумал и объявил домочадцам, что поедет один, а с собой возьмет только младшую Татьяну. И если восторгу последней не было предела, то Ольга Андреевна потеряла сон и покой. Всю зиму отговаривала она мужа от этой затеи, из-за чего между ними постоянно вспыхивали ссоры.

– А ты что же, еще сомневаешься? – ласково переспросил Иван и внимательно поглядел на жену.

– Но ты же знаешь, как мне не хочется ее отпускать, – воскликнула Ольга Андреевна в надежде, что муж еще одумается.

– Ну, это ты зря, душа моя! Да, ты по ней и соскучиться не успеешь, как мы приедем…Да мы же зимой с тобой все решили! Зачем спрашиваешь? – непреклонно ответил тот, давая понять, что разговор на эту тему закончен. Однако потом он все же ласково погладил жену по шейке и мягко прибавил:

– Поездка решена, и отменять ее я не собираюсь.

7

Но та будто не замечала, ни его взгляда, ни легких поглаживаний. Ольга Андреевна стояла, всё, также нахмурившись и поджав недовольно губы. Она была расстроена его решением, как будто оно не было принято ими давно, а вот только сейчас муж решил на все лето отнять у неё – матери младшую дочь…

– Вот скажи мне, отчего ты так любишь спорить? – Иван Кузьмич убрал свою руку и, отойдя от жены, раздраженно прошелся по комнате. – До чего не люблю я в тебе этакой твоей заковыристой черты, перечить мне! Тебе, Ольга, во мне купце много не понять. В родительской семье у тебя торговым делом не занимались, и батюшка твой по бедности своей все больше по казенным местам прислуживал, и скудное жалование под старость лет выслужил. А мы – купцы, не хотим жить в нищете, и потому привыкли капиталец себе сызмальства добывать! К этому меня и брата, матушка моя Александра Васильевна и батюшка, Кузьма Арсеньевич, царствие ему небесное, почитай с люльки приучали. И приучили, как видишь, не зря! Все, что имею, – Иван довольный обвел рукой вокруг, показывая на богатое убранство спальной комнаты, – все моими руками нажито! – в подтверждение своих слов, он решительно постучал пальцем по своей голове, – имею, благодаря отцовской науке, миллионы! А имел бы я эти миллионы, если бы я, как лодырь сидел бы на печи?

Ольга Андреевна рассеянно слушала его, уже догадываясь, к чему приведет затеянный разговор.

«И где же он лодыря-то нашел? Уж, в моей-то семье никто им не был…», – с досадой подумала она, готовая возразить.

Дело в том, что между супругами давно уже продолжался их внутренний спор. И если в повседневных житейских делах они принимали в основном общие решения, то в воспитании дочерей – между ними в последнее время все чаще проявлялись глубокие разногласия. Ухтомцев был дельцом и потому руководствовался собственным представлением о жизни, в которой деньги и прибыль занимали для него первое место. Конечно, речь шла о деньгах, заработанных собственным трудом и «практическим талантом». Но не всегда, по мнению Ольги, такие деньги были «чистыми» – если таковое слово вообще могло подходить к определению денег. Кроме того, ранней этой весной она вдруг случайно узнала об амурных похождениях мужа с певичкой Сытовой, что также мешало ей удерживать душевное равновесие и уважать мужа и себя: потому что приходилось искать оправдания его постыдным поступкам, чтобы «не думалось» и не болело на душе. Она уже давно убедилась в том, что есть вопросы, в которых она никогда не будет с ним заодно. Стена непонимания пролегала между ними в разных вопросах, но особенно в отношении к деньгам и стремительному обогащению Ивана. Все это порой мешало супругам прийти к общему мнению в разных волнующих ситуациях, которые возникают в жизни любой семьи. Вот и сейчас, этот вопрос острым углом вновь вклинился в их разговор. Тем временем Иван Кузьмич приблизился и остановился перед женой, возвышаясь над ней, будто высокий и твердый утес:

– Погляди на соседа Трубина. Помещик, – а как беспечно жил! Всё за свои дворянские принципы и манеры держался, в столицах деньги спускал на ветер и пропивал! А как результат – разорился. А тут я! Не будь дураком! Подсуетился и у него почти весь лес и землю по дешевой цене ухватил! Семейные угодья расширил! Опять же, капиталец нелишний приобрел за счёт …свойственной вам, дворянам, лени и глупости, – довольный собой заключил Иван Кузьмич.

Услышав такие несправедливые слова про несуществующую «дворянскую лень и глупость», Ольга Андреевна подперла руками свои бока и наскочила на мужа:

– Это, чем же ты хвалишься? Да тебе стыдно должно было быть за такие слова! Тебе ли по твоим богатствам и чину так говорить?