Жена героя

Мне казалось, что дни, когда отец уезжал на работу, тянулись целую вечность. Мама с утра до вечера была занята домашними делами, а мне заняться было нечем, и от скуки я всё время капризничала. Мать говорила:

– Наслаждайся жизнью. Придёт время – ещё наработаешься, да так, что валиться будешь от усталости. Отец велел, чтобы я не заставляла тебя помогать мне.

Я решила наслаждаться жизнью, так как больше ничего другого мне не оставалось, но мои сёстры начали возмущаться и упрекать маму:

– Ты слишком балуешь и оберегаешь Гадам, исполняешь все её прихоти. Почему, когда мы были маленькими, ты к нам так не относилась?

Однако, несмотря на всю заботу, которую проявляли ко мне родители, я так и не смогла уговорить их отдать меня в школу. Отец считал, что девочкам вообще не надо учиться.

В то время в школе преподавал молодой учитель и классы были смешанными, поэтому мать говорила мне:

– Не хватало ещё, чтобы ты сидела вместе с мальчишками и тебя учил какой-то посторонний мужчина.

Но мне очень хотелось учиться в школе. Я знала, что отец не выносил моих слёз, и поэтому с утра до ночи плакала и умоляла его:

– Папочка! Прошу тебя Господом Богом, разреши мне ходить в школу!

Отец не выносил моих слёз и как-то раз сказал:

– Хорошо, ты только не плачь. Я завтра отправлю тебя с мамой в школу.

Я каждый раз верила, что отец говорит правду.

В тот вечер я, довольная, легла спать и до утра не могла заснуть. На рассвете я стала просить маму отвести меня в школу, однако пришел отец и начал всячески отговаривать меня от этой затеи. Он давал мне разные обещания и говорил, что сегодня слишком много других дел. Завтра, уверял он, я непременно пойду в школу. Мне оставалось лишь надеяться на то, что это действительно когда-нибудь произойдёт. К тому времени мне исполнилось уже девять лет, и мать научила меня правильно молиться. Помнится, в тот год в месяц Рамазан я впервые начала поститься. Первые дни поста были для меня очень трудными, но мне всё равно нравилось. Я с удовольствием вставала рано утром затемно, ела лёгкий завтрак, а потом постилась целый день[3].

После окончания Рамазана отец взял меня за руку и отвёл в магазин своего двоюродного брата. После обычного обмена любезностями отец сказал дяде:

– Вот привёл дочь, чтобы купить ей подарок. Ей в этом году исполнилось девять лет, и она полностью соблюдала пост.

Дядя вытащил из груды тканей, лежавших на полу лавки, белую чадру с красивыми розовыми цветочками и дал отцу, а тот развернул чадру и набросил её мне на голову. Чадра была как раз впору, как будто её сшили специально для меня. Я едва не подпрыгнула от радости. Отец рассмеялся и сказал:

– Дорогая Гадам, с сегодняшнего дня ты должна перед незнакомыми людьми носить чадру. Договорились? Ты же моя хорошая!

Вернувшись домой в тот день, я спросила у матери, что значит «знакомые» и «незнакомые» люди, «свои» и «чужие»? Когда кто-нибудь приходил к нам в гости, я всегда спрашивала у неё: «Этот мужчина “свой” или “чужой”?»

Порой мама выходила из себя от таких моих вопросов и поэтому, чтобы ей не надоедать, я стала накидывать чадру на голову каждый раз, когда в дом входил мужчина. Тогда вопрос о том, «свой» он или «чужой», терял для меня всякий смысл. Я даже стала надевать чадру в присутствии родных братьев.

Глава 2

Дом моего дяди вплотную примыкал к нашему. Я каждый день проводила у них в гостях по несколько часов. Иногда мама тоже приходила со мной.

Как-то раз я пошла туда одна. Был полдень. Я спустилась по высоким ступенькам, ведущим во двор, как вдруг прямо передо мной неожиданно появился юноша. Я замерла на месте и не могла от удивления вымолвить ни слова. На несколько мгновений наши взгляды встретились, а потом юноша опустил голову и смущённо поздоровался. У меня так стучало сердце, словно готово было выпрыгнуть из груди. Я настолько сильно испугалась, что не смогла даже ответить на приветствие. Не проронив ни звука, я бежала через двор и затем в один миг оказалась у себя дома.

В это время моя невестка Хадиджа доставала из колодца воду, но, увидев меня, от испуга выпустила из рук ведро.

– Гадам, что случилось? – спросила она. – На тебе лица нет.

Я немного постояла, чтобы отдышаться. Рядом с этой невесткой я чувствовала себя спокойней, потому что была с ней в более близких отношениях, чем с другими жёнами братьев. Я рассказала ей, что произошло, и она в ответ рассмеялась:

– Я думала, что тебя укусил скорпион. Ты что, мальчиков никогда не видела?!

Конечно, я видела мальчишек и раньше. Разве можно жить в деревне, играть с ними всё время и не сказать и двух-трёх слов? Но мне, кроме отца, никто раньше не нравился из мужчин или парней.