Жена и дети майора милиции

Тамила даже ответить сразу ничего не смогла, опустилась на стул и молчала.

«Я не знаю, что у тебя в голове, — наконец, превозмогая досаду, сказала она, — с этим переездом я еле жива, мы с ног до головы в долгах, а ты приносишь эту дорогущую синюю дуру как ни в чем не бывало. Ты мне хоть объясни: почему у меня от забот раскалывается голова, а ты приходишь с вазой и улыбаешься?»

Он объяснил:

«Потому что ты живешь текущей минутой, а я всей жизнью. И в грядущем дне, когда все утрясется, новая квартира станет старой, долги раздадутся, ваза будет такой же синей и прекрасной, как и сейчас».

Тамила шла по липовой аллее и вдруг почувствовала себя молодой, легкой, словно вырвавшейся из времени, из всех своих бед и забот. День был воскресный, солнечный. Уже сейчас, несмотря на утреннюю прохладу, что-то тоненько звенело в воздухе, обещая жару. Тамила шла по кладбищу, как по парку, и думала, что ко всему привыкает человек. Еще совсем недавно кладбищенские деревья, оградки, памятники наполняли сердце острой печалью и тревогой, а сейчас они сложились в привычную картину. Возле могил работали люди, бегали дети по узким дорожкам. На новом участке, там, где не было больших деревьев, поливали тоненькие саженцы. Водопровод, где брали воду, находился у противоположного входа. Тамила издали увидела очередь с лейками и ведерками. Она решила, что сначала подойдет к Сашкиной могиле, посидит там, передохнет, а потом уже пойдет к водопроводу, как вдруг увидела, что кто-то стоит в очереди с синей вазой в руках. Тамила чуть не крикнула: «Позвольте, это же ваза моя!» Но не крикнула, остановилась и стала успокаивать себя: «Может, это просто похожая ваза. Или кто-то взял с Сашкиной могилы, чтобы принести воды, полить цветы, потом поставит на место…» Но непоправимое уже случилось. Она узнала женщину. В клубе милиции она была в узком костюме, юбка с разрезом, светлые волосы, сколотые сзади в пучок. А сейчас женщина была в полосатом платье, белом с синим, и в руках в цвет платью синяя ваза. Тамила вышла на тропинку, остановилась и стала ждать. Тропка узенькая, не разминуться.

— Здравствуйте, — сказала женщина, остановившись от нее в шаге. — Я принесла цветы и вот несу воду.

Она не была смущена, смотрела на Тамилу светлыми приветливыми глазами. Веяло от нее не только спокойствием, но и уверенностью, как будто знала она за собой способность вызывать к себе с первого взгляда интерес и уважение.

— Это моя ваза, — все-таки сказала Тамила, хотя им обеим это было известно без всяких слов.

Женщина ничего на это не ответила, и взгляд ее стал вопросительным: долго мы так будем стоять? Тогда Тамила повернулась и пошла, и женщина, поотстав немного, последовала за ней.

Возле могилы на лавочке лежали крупные темно-красные розы. Кажется, такие же, какие она тогда приносила в день похорон. И еще она тогда поцеловала Сашку в лоб. На глазах у всех. Тамила не знала, что делать. А женщина, как и все, что она делала, спокойно, не спеша взяла розы и стала по одной опускать в вазу. Тамила почувствовала, что рухнула в ней жизнь, и удивилась, что стоит на ногах, не рассыпалась в прах.

Так нельзя! Человека нет, но у него остались на земле жена, мать, дети. И с ними надо считаться. «Ей, наверное, надоело прятаться, когда он был жив, — подумала Тамила, хотя секунду назад была охвачена только предчувствием и ни о чем таком определенно не думала. — Эта женщина наверняка всегда меня ненавидела, и сейчас ей доставляет удовольствие мучить меня своими розами». Подумав так, Тамила вытащила из вазы цветы.

— Эта ваза не для роз, — сказала она, — у нее другое назначение. И вообще я решила ее унести домой.

— Хорошо, пусть будет так, — ответила женщина. — Напрасно вы волнуетесь, всё это не стоит того.

Эта женщина не знала, какую боль доставляет своими словами.

— Что «всё»? — спросила Тамила. — Что вы имеете в виду? И с чего вы взяли, что я волнуюсь? Я понятия не имею, кто вы такая и почему я должна волноваться.

— Прекрасно знаете, кто я, — ответила женщина, и в голосе ее была досада: зачем, мол, нам разыгрывать комедию?

«Он вас любил?» — Тамила хотела выговорить эти слова, но не смогла.

— Больше, пожалуйста, не приходите сюда, — сказала Тамила, — он умер, его нет, и незачем бросать на его жизнь тень.