Жена или жертва?..

Мои крылья все еще трепетали, но уже гораздо слабее.

— Что значит «не потерпишь»? — язвительно спросила Номи, как обычно, защищая Гленна.

— Это означает, — твердо сказал Трент, — что Бернардина отныне принадлежит мне.

Слезы навернулись мне на глаза. Я готова была броситься ему в объятия и остаться там навсегда. Это было реальностью. И это было всегда. Теперь я проснулась.

— Я собираюсь забрать тебя отсюда, любимая, — продолжил Трент. — Ты поживешь с моей матерью какое-то время — или вернешься в Нью-Йорк, если захочешь. Но ты больше ни одной ночи не проведешь в этом доме. Я сам поговорю с Гленном.

Он отпустил меня и пошел по направлению к двери.

— Подожди! — остановила его я, с трудом узнавая собственный голос. Я лишилась своих крыльев.

Он остановился, впервые за этот день вопросительно глядя на меня.

— Я не могу уйти с тобой, Трент. Но не потому, что не люблю тебя. Наверное, я всегда любила тебя и всегда буду любить. Но сейчас я не могу уйти с тобой… из-за Гленна.

— О чем ты говоришь? — резко спросил он.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Приняв окончательное решение, я должна была найти в себе силы выполнить то, что задумала.

Гленн тоже был реальностью. Но в данном случае речь шла не о моей любви к нему, а о его отчаянии. Мое присутствие было ему сейчас необходимо как воздух. И в этой ситуации остаться с мужем было именно тем, что мой отец подразумевал под мужеством.

— Я жила в воображаемом мире, — сказала я Тренту, — а теперь освободилась от него. Но Гленн нуждается во мне, и я не могу оставить его сейчас.

Раздражение Трента росло.

— Это абсурд. Если ты думаешь…

Я не дала ему договорить.

— Выслушай меня, пожалуйста. Я сама поставила себя в эту ситуацию. Да, я действовала глупо и импульсивно, и это моя вина. Но дело сделано. Сейчас я должна остаться и пройти через все это. Пожалуйста, пойми меня и не делай мое положение еще более тяжелым, чем оно есть.

— Браво! — тихо воскликнула Номи, и Трент метнул в ее сторону сердитый взгляд.

— Мы не будем дискутировать на эту тему, — сказал он мне. — Оставайся. Тебе действительно нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Но помни, что я неподалеку, что бы ни случилось.

— Мои чувства не имеют никакого отношения к тому, что я делаю, — с жаром возразила я. — Они говорят только, как сильно я люблю тебя. Но совсем недавно они говорили, что я люблю Гленна. Так что я не могу больше им верить. Я просто знаю, что должна делать.

Я прошла мимо него, закрыла за собой дверь, поднялась по лестнице и вернулась в комнату Гленды. Гленн по-прежнему стоял на том же месте.

— Я остаюсь, — сообщила я. — Но в этом случае мы не можем занимать отдельные комнаты. Тебе нужно оправиться от горя, вызванного гибелью Гленды, а этого не произойдет, если ты останешься здесь, в этой комнате. Это неправильно, и ты сам это понимаешь.

Он отвернулся от окна и пристально посмотрел на меня. Его левый указательный палец задумчиво потирал бровь. Я подошла к нему и убрала его руку от лица.

— Этот жест тоже принадлежит ей, — сказала я. — Тебе пора оставить Гленду в покое.

Он обнял меня и крепко прижал к себе, зарывшись лицом в мои волосы.

Пусть считает, что я все еще принадлежу ему, подумала я, не чувствуя ничего и ни к кому, как будто оцепенела. Впрочем, это теперь не имело никакого значения. Главным для меня стала ответственность. Это слово я до сих пор не воспринимала серьезно и считала его лишенным всяких чувств. Но если я хочу жить в мире с самой собой, то должна взять на себя ответственность за этого человека, которого добровольно назвала своим мужем. Я была дочерью своего отца и должна найти в себе мужество сделать это.

Гленн наконец отпустил меня. Его лицо засветилось энтузиазмом, который рос с каждой минутой.

— Я принимаю твои условия, Дина. Ты поможешь мне начать жизнь снова. Наверное, вы с Номи правы. Эта комната должна быть разобрана. Вещи Гленды пора убрать с глаз долой и спрятать. Это единственный способ успокоить ее душу.

Мне не понравилось это выражение, но я была довольна, что он изменил свое мнение.

Мы сообщили о своем решении Номи, и она сразу же взялась за дело. А поскольку была суббота и Кейт не пошел в школу, мы привлекли к уборке комнаты Гленды и его.

Я надеялась, что это поможет мальчику избавиться от мыслей о призраке матери.

Мы вчетвером дружно приступили к работе. Гленн принимал в ней самое активное участие. Они с Кейтом принесли из мансарды пустые ящики, и мы упаковывали в них вещи Гленды. Я сама складывала ее платья, не желая, чтобы Гленн прикасался к ним. С некоторой грустью я держала в руках вещи, напоминающие о веселой, яркой, утонченной жизни, которую вела эта, по-своему несчастная, женщина. Странно было думать о тех, кто уже покинул этот мир, тогда как их шелковые и шерстяные наряды продолжали жить.

Гленн сложил в обитую бархатом коробочку драгоценности сестры. Номи перекладывала ее белье тонкой бумагой. Мы решили передать эти вещи местной благотворительной организации, но, пока все не будет организовано, они должны были находиться в мансарде.