Жена из прошлого

— Если бы он на самом деле о тебе заботился, не превратил бы в провинциальное развлечение.

И столько иронии в голосе… У меня аж зубы свело от злости.

— Кастен многое для меня сделал.

Первые месяцы после моего «переселения» я была не в лучшей форме. Тело (как выяснилось — драконицы) не сразу приняло чужую душу. Я постоянно ощущала слабость, недомогание, могла неожиданно упасть в обморок, а ночами умирала от терзающих разум кошмаров. Иногда голова готова была взорваться от боли, а иногда тошнило так, что, казалось, те крохи еды, что запихивала в себя через силу, вот-вот покинут меня вместе с желудком.

Ещё и призраки не давали покоя…

В общем, адаптация была сложной, и, если бы не Толь, я бы закончила или в местном дурдоме, или и того хуже — в морге. Он всегда был рядом, так что вариант, что Кастен смылся с деньгами, я даже не рассматривала.

Наверняка сходит с ума от беспокойства в коридоре.

Охотник за искажёнными (кажется, таких, как он, ещё называли палачами) откинул крышку карманных часов, явно старинных, с гравировкой по краю циферблата. Опустив на миг взгляд, нахмурился и нетерпеливо сказал:

— Если поторопимся, успеем на последний дирижабль до Гратцвига. Пойдём, Вейя. По дороге расскажешь, как ты стала Раннвей.

Захлопнув золотую крышку дорогого аксессуара, снова попытался меня схватить (манеры у него отвратительные), но я не позволила. Жаль, гримерная была совсем крошечной, лишая возможности для манёвров. И тем не менее сумела отскочить в другой конец комнаты, поближе к выходу, за что получила хмурый, раздражённый взгляд из-под длинных густых ресниц.

Ресницы, к слову, у дракона были красивые. Но вот манеры действительно отвратительные.

— Ты не можешь просто взять и перечеркнуть мою жизнь. Твоей жены больше нет, а я не собираюсь становиться её заменой. И не надо пытаться мной распоряжаться! Я не кукла, не марионетка и не твоя собственность. — Я выставила вперёд руку, когда он снова попытался приблизиться, не то чтобы схватить, не то чтобы всё-таки стать вдовцом. — Можешь и дальше продолжать пугать магией, пытками, дознавателями — твоё право, но этим ничего не добьёшься. Я тебе нужна, иначе бы ты не стремился, как сам выразился, со мной подружиться. Так что, господин дракон, придётся договариваться, а не ставить мне ультиматумы.

Я рисковала, высказывая всемогущему всё, что думаю и чувствую, сознаваясь в том, что я не Раннвей. И тем не менее смотрела прямо, хоть внутри всё дрожало. Мышцы свело от напряжения, живот скрутило от спазма. Как бы ни хорохорилась, а здесь он сила и власть и при желании может запросто превратить в свою собственность. Забрать хоть в Гратцвиг, хоть в камеру пыток, хоть к черту на кулички.

Дракон молчал, не торопясь отвечать. Правда, и хватать больше не пытался, и хотя бы этому можно было порадоваться.

Наконец он произнёс: тихо, спокойно, ровно:

— Ты будешь нужна мне. На год.

Я мысленно поперхнулась (год — это не неделя), но вслух ничего не сказала, продолжила вслушиваться в тихий, лишённый эмоций голос:

— После этого сможешь уехать куда угодно и с кем угодно. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чём не нуждалась ни пока будешь со мной, ни после. Вознаграждения, которое получишь, будет достаточно для спокойной, безбедной жизни.

— На год, — повторила эхом, представляя реакцию Толя. Нервно дёрнув себя за прядку — детская привычка, от которой так и не смогла избавиться, — спросила прямо: — Зачем тебе жена на год? Что я должна буду делать? Какие у меня будут… обязанности?

Супружеский долг я точно выполнять не собиралась.

Словно прочитав мои мысли, дракон с усмешкой успокоил:

— У нас будут раздельные спальни. И никаких интимных отношений — даю слово. Ты мне нужна для другого.

— Для чего же?

Несмотря на золотые горы, которые мне пообещали, ощущение, что где-то тут кроется подвох, не покидало.

Он снова замолчал, словно обдумывал всё, что собирался сказать.

Или соврать.

Несколько секунд тишины показались мне бесконечными. Дракон продолжал смотреть на меня, я — на него, и эта игра в гляделки, если честно, уже действовала на нервы. А потом он всё-таки заговорил. Я ожидала каких угодно объяснений, но слова господина палача, дракона без жалости и сострадания, удивили:

— У меня есть воспитанница. Племянница Раннвей, Эдвина. Родители девочки погибли много лет назад, дедушек с бабками у неё тоже не осталось. После женитьбы на Раннвей я взял её на воспитание. Но могу потерять. — Он нахмурился, словно одна только мысль об этом доставляла ему не самые приятные, а скорее, болезненные ощущения. — По закону Кармара наставником у юной драконицы на время раскрытия магического потенциала должна стать ближайшая родственница. Но Раннвей, как тебе известно, исчезла.

— Получается, у неё нет наставницы?

Дракон мрачно усмехнулся: