Жена из России

Добрый эльфик часто намекала на что-то, хихикала, говорила о каких-то возможных отношениях между Машей и Толей... И тоненько напевала, безнадежно фальшивя: "Я буду долго гнать велосипед...", посматривая лукаво и хитренько. Маня ее не слишком понимала, догадываясь об одном: Элечка знает гораздо больше Маши. Но ей сразу становилось неприятно от этих нехороших намеков и взглядов, и она переставала слушать подругу, не решаясь ее прервать - добрый и преданно любящий Машку эльфик не заслуживал никакой грубости и бестактности.

Потом Маше тоже купили велосипед. Толя научил ее кататься, сначала придерживая велосипед вместе с Маней за багажник, а потом незаметно, потихоньку его отпуская. И ее ободранные от постоянных падений коленки, покрытые едва заживающими корками, все лето нагоняли страх на бабушку и мать...

- Ужас! Кошмар! - кричала Инна Иванна, увидев дочку после очередного падения с велосипеда. - Это просто смертельный номер!

А отец ругался, постоянно выправляя "восьмерки" переднего, здорово искалеченного Машкой колеса.

- Растрепа! - сердился отец. - Ты куда смотришь за рулем? Не видишь, что ли, ничего перед собой? Так и без головы остаться недолго!

- Там была кочка, которую я не заметила, - неловко объясняла Маня. - А потом курица бежала через дорогу... Или собака. Я не помню.

Папа, почему ты меня так не любишь?!.

Она сразу, крепко-накрепко привязалась к велосипеду, на удивление всем родным и знакомым. Ей казалось, что он увозит ее одну, навсегда, куда-то далеко, где ей обязательно надо быть и где ее ждет что-то необычное... Только он, ее любимый двухколесный, разрешал остаться наедине с самой собой и отчаянно броситься в разноцветную неизвестность.

Это была прекрасная иллюзия, игра воображения, мираж полного одиночества, ветреного в полном смысле слова побега, который нельзя остановить или прервать, пока крутятся и крутятся колеса. Потому что они крутятся...

Маша всегда мечтала как можно дольше оставаться одной, вместе со своими смутными мыслями и неясными впечатлениями. Она никогда не переставала бояться этого мира, всячески его от себя отталкивала всеми правдами и неправдами, любыми подходящими и не очень способами. Маня не хотела в нем жить: он оказался чересчур неожиданный для нее и слишком страшный своими разномастными открытиями. Она постоянно опасалась, что ее могут больно обидеть и грубо оскорбить и обязательно будут обманывать... Неизменно пыталась убежать от боли, спрятаться по мере сил от унижений и резкости... Раньше лишь у себя дома. Но его стены быстро поднадоели. И вот он, наконец, еще один ее спаситель - этот чудесный, поцарапанный, с облезлой краской, ломаный переломанный велосипед с поющими на бегу разнокалиберными спицами... Он может увезти в неизведанность и бесконечность, где нет людей, а значит, нет жестокости и хамства. И плюс к велосипеду - нескончаемые книги без всякого вкуса и выбора, дающие возможность забыться и уйти в выдуманное прекрасное далёко без всяких на то усилий. Лишь забейся с книгой в угол продавленного родного дивана...

- Ты слишком быстро читаешь, - заметила как-то Инна Иванна. - По-моему, просто перелистываешь страницы. Ну-ка, скажи, куда поехал герой этой повести, сбежав из дома?

Маня ответила. Инна Иванна очень удивилась.

Впрочем, она была совершенно права: Машка читала бессистемно, запоем, без проникновения в сюжеты и характеры. Но научить ее таким простым вещам у родителей не было желания и времени, а бегство в книги оказалось самым подходящим и лежащим на поверхности вариантом. Самым легким.

В раннем детстве Маня еще очень любила играть в "болтушки": она раскладывала своих кукол на диване и начинала им рассказывать придуманную ею сказку или "выводила" их на сцену, на ходу сочиняя незамысловатую пьесу. Истории менялись. Маша росла неистощимой на выдумки. Родителей и бабушку эти игры вполне устраивали: ребенок занимал себя сам и никому в доме не мешал.

Была еще бабушка Маня с роскошной огромной косой, мама отца, в честь которой, видимо, Машку и назвали, хотя в семье никто никогда не говорил об этом. Вторую бабушку Маня не любила и даже побаивалась: она часто строго заявляла о том, что нужно учиться, а мальчики Машу интересовать не должны. Тогда еще Маня ни о каких мальчиках даже не помышляла и удивлялась про себя.

Но поездки к бабе Мане на Ордынку, откуда обычно поздно вечером возвращались на такси - роскошь для семьи редкостная - радовали Машку необычайно. Особенно предвкушение такси.

- Обратно на машине поедем? - спрашивала она заранее, собираясь к бабушке.

И ликовала, услышав утвердительный ответ.

Бабушка Маня жила тоже в коммуналке, но в небольшой, вдвоем с дочкой, старшей сестрой отца, странной, полусумасшедшей Лизой. Говорили, что она стала такой после неудачной операции: удаляли аденоиды и что-то там повредили, видимо, задели нерв.