Жена-королева

Вот только в суде решение принимает не единолично правитель Элхорна, есть и другие лица. Если там найдётся слишком рьяный поборник приличий, который посчитает, что наш брак был чересчур скоропалительным, или ценитель дамских прелестей, которого Мередит Глау этими самыми прелестями, вываливающимися из декольте, запросто обольстит… Тогда всё станет в разы сложнее.

А девочки так надеются на положительный исход дела…

— Хорошо, — буркнула я. — Подумаю, как этот вопрос можно решить. А пока дай мне доспать мои законные минуты!

С этими словами я накрыла голову краем одеяла и повернулась на другой бок. Горничная вышла, но было уже поздно. Сон не шёл.

Если меня настолько взбудоражила одна только мысль о том, чтобы разделить комнату с магом, то что будет, если нам действительно придётся на это пойти? Всё ради опекунства, разумеется. Хотя…

Я снова вспомнила его вчерашние слова, губы, руки и покраснела, кажется, не только лицом и шеей — всем телом. Да, опыта у меня действительно нет, в отличие от той же леди Глау, но я чувствовала каждое прикосновение, от которого под моей кожей точно загорались огоньки, и слышала каждое слово, сказанное хриплым полушёпотом. Этот мужчина в самом деле желал меня, и если я окажусь с ним в одной спальне, то на следующее утро за мою репутацию невинной девушки и гнутого медяка не дадут. Вот только осуждать меня за её потерю никто не будет, даже наоборот. Потому что мы с лордом женаты во всех именах и рождениях.

Как же всё запуталось!

Пытаться заснуть снова было уже бесполезно, так что я поднялась, оделась, поплескала в лицо остывшей водой из кувшина для умывания и вышла в сад, никого по дороге не встретив. Но, стоило мне немного пройтись на свежем воздухе, как послышался стук копыт, и появился Доминик Винтергарден собственной персоной. Точно, разбудившая меня горничная ведь говорила, что подавала ему сегодня ранний завтрак!

— Доброе утро, Минна, — услышала я.

Это напоминало нашу с ним первую встречу — он на своём чёрном жеребце, превосходно держащийся в седле, и я, взволнованная и растерянная. Тогда я тревожилась из-за сломавшейся по дороге кареты, нового места, которое меня ожидало, и необходимости играть роль гувернантки по имени Минна Лоренц. Сейчас поводов для беспокойства прибавилось.

— Недоброе, — отозвалась я.

— Понимаю. Та суровая женщина к вам уже приходила. И что сказала?

— Полагаю, то же, что и вам! — проговорила я, отводя взгляд.

— Надо думать. А вы, Минна? Что вы ей ответили?

Маг спешился и повёл коня в поводу.

— Лорд… Доминик, неужели это правда? Леди Глау способна доказать, что мы не настоящие супруги? И суду это не понравится? — спросила я, отчаянно ругая себя за свою вчерашнюю откровенность в разговоре с Целестиной Уэстон.

— Такая вероятность есть.

— Но как же… А его величество? Он же сам нас поженил!

— Его величество, как говорится, свечку не держал. Минна, даже короли не всесильны. Если Мередит не только выступит сама, но и найдёт свидетелей, судебный процесс может затянуться. Кроме того, она неплохая актриса. Ей ничего не стоит примерить на себя образ преданной семье и безгранично любящей дочерей брата тётушкой, а девочки, увы, ещё слишком малы, чтобы выступать на суде, где могли бы сказать, что это вовсе не так. Тут даже бездетность супругов Глау может сыграть свою роль. Судьи пожалеют женщину, у которой после нескольких лет брака нет собственных детей, да ещё и опеку над племянницами не дают.

— Но ведь они ей даже не нужны! Леди Глау просто хочет вам насолить! Потому что вы… — осеклась я, снова смутившись, когда вспомнился тот их вечерний разговор. Эта распущенная женщина самым наглым образом предлагала ему себя, а теперь будет играть в добродетель! — Вы от неё отказались.

— О чём ничуть не жалею, — хмыкнул собеседник. — Ну что, Минна? Вы готовы провести пару ночей в моей спальне, чтобы сплетни о том, что наш брак фальшивка, смолкли?

— Можно найти и другой выход! Необязательно же ночевать вместе! И, к тому же, это неприлично!

— Вы моя жена, и мои права на вас позволяют мне сделать с вами много чего неприличного, — усмехнулся мужчина. — Вам и невдомёк, насколько велико искушение. Так и тянет схватить вас сейчас в охапку, унести в свою комнату и не выпускать оттуда до рассвета завтрашнего дня… или послезавтрашнего.

Я даже попятилась, как будто он действительно собирался немедля приступить к тому, что сказал. Того и гляди, через седло перекинет. Как в романах. Правда, в них после этого обычно следовало загадочное многоточие, за которое я всегда мечтала заглянуть. Вот и домечталась.

Глава 30

— Вы, вы… Вы ведь не… — пробормотала я, отступая. Доминик Винтергарден сделал два шага вперёд и, потянувшись ко мне, заправил за ухо выбившийся из моей утренней причёски локон. Ненадолго задержал ладонь на щеке и затем убрал руку. Я выдохнула.