Жена Кукловода (СИ)

- Тебе нужен свежий воздух. Квартиру придется продать и влезть в ипотеку на десять лет. Зато у нас будет дом, о котором всегда мечтали. И заведем собаку.

Людмила прижалась щекой к плечу мужа, и внутри воскресло почти забытое светлое чувство - надежда на то, что все еще образуется.

Дом почти не требовал ремонта, и это радовало, так как денег после покупки катастрофически не хватало. Очень кстати пришлись оставшиеся от старых хозяев старинный резной буфет, с мраморной столешницей и витражами, кое-где побитыми, круглый стол с гнутыми ножками, в отличном состоянии, если не считать глубокой трещины посередине, горка из темного от времени красного дерева и с мутноватыми стеклами. Их Людмила решила отреставрировать позже. Пусть дом выглядел полупустым, почти не было мебели, и пришлось повесить старые шторы, что достала из заветного сундука Мария Петровна, но это был дом. Ее дом.

В середине августа они уже торжественно отметили новоселье и окончательно перебрались из города в поселок Лисий Нос.

А в сентябре, через неделю после того, как проводили Антошку в Прагу, в доме появился новый жилец. Пушистый, смешной, нелепый и милый. С длинной и высокопарной кличкой Гордость Адмиралтейства Дарий, с родословной до двадцатого колена – все сплошь чемпионы и чистопородные бернские зенненхунды.

Кроме вечного беспорядка, луж и кучек в самых неожиданных местах, погрызенных ботинок и разорванных газет Дарик принес с собой нечто важное. Щенок избавил Людмилу от одиночества. Она часами могла наблюдать за тем, как он треплет свою любимую игрушку – старого плюшевого зайца, еще Антошкиного, таская его за уши по гостиной, радостно слышала топот его лап, когда он словно привязанный, следовал за ней по всему дому, а когда уходила на второй этаж, горестно скулил: лестница пока была непреодолимой преградой.

Через полгода смешной щенок стал внушительным красивым статным псом с лобастой головой, шелковыми антрацитовыми ушами, рыжими подпалинами на бровях и белым пятном в форме креста на груди.

Первые месяцы после отъезда Антошки Людмила очень тосковала по сыну, звонила по нескольку раз в день, выслушивала его нотации, за то, что отрывает от занятий, не могла дождаться его звонка по скайпу.

Но постепенно тоска притупилась, стихла. Также как и боль. Людмила нащупала хрупкое и ненадежное равновесие, научилась балансировать как канатоходец над пропастью одиночества и отчаяния. Она заново построила разрушенную жизнь: дом, сад с беседкой, собака, книги, блог и выдуманные истории.

А еще куклы. Загадочная красавица в белой с золотом полумаске и пышном кринолине приехала из Венеции, кукла Окина — персонаж театра Но — с веером, в ярком кимоно, расписанном вручную, – подарок мужа с конгресса кардиологов в Токио. Баварская краснощекая фрау, гавайская принцесса с цветочным ожерельем на шее, придворная статс-дама с высоченной прической в виде корабля. Их уже были десятки. Все знакомые и друзья дарили их на дни рождения. Она заказывала их по каталогам. Любимый магазинчик на Невском всегда оставлял для Людмилы самые удивительные и уникальные экземпляры. Они стоили иногда слишком дорого. Но она никогда не жалела денег.

Вот эта, например, заказанная по каталогу из Канады. В роскошном вечернем платье цвета индиго. С русыми локонами. Как у самой Людмилы. Единственная в своем роде. После изготовления ее фарфоровой головки, если верить проспекту фирмы, болванку уничтожили. Людмила так долго о ней мечтала, так долго ее ждала.

А эта, в коротеньком халатике медсестры – блондинка с розоватым оттенком волос. Наивные голубые глаза распахнуты, слишком ярко накрашен ротик.

Людмила грустно улыбнулась ей. Она немного похожа на тут медсестричку, что ухаживала за ней тогда… Тупая боль в груди снова напомнила о себе.

Пустая подставка приготовлена для ее новой куклы. Она должна прибыть к Новому Году. Людмила долго выбирала по каталогу внешность и платье. Остановилась на изумрудно-зеленом, открывающем одно плечо. У куклы будут темные прямые волосы, собранные в высокий хвост. И фарфоровое личико, бледное, с тонкими изящными чертами.

Вздохнув, будто печалясь о горькой судьбе мира, со своей лежанки спрыгнул Дарик. Процокал когтями по паркету, не спеша потрусил в прихожую. Значит, сейчас придет Руслан.

Удивительно, как пес определяет момент возвращения мужа домой? Ни разу не ошибся.

Людмила оглядела комнату: убедиться, что все на своих местах. Порядок в доме что-то вроде религии. Вышла в коридор, услышала, как хлопнула внизу дверь, что ведет из гаража. В зеркале отразился ее черно-белый фотопортрет на противоположной стене. Сколько ей на этой фотографии? Двадцать? Или девятнадцать? Высокая прическа – с начесом, «стрелки». Лукавая улыбка прорывается сквозь напускную строгость, а глаза смеются. Удачный ракурс.

Людмила мельком посмотрелась в зеркало, поправляя прическу, улыбнулась себе, другой, молодой и беззаботной.

Шаги по лестнице. Дарик замер, метет хвостом, не отрывая глаз от двери. Воплощение радостного ожидания.