Жена лекаря Сэйсю Ханаоки

«Уважаемый доктор Ханаока.

Я не имел чести познакомиться с вами лично, но позволил себе дерзость написать вам. Погода становится все теплее, и я рад слышать, что вы пребываете в добром здравии, а дела у вас идут хорошо. Имя ваше известно даже в Эдо. Дзюнтацу Миякава, ученик из Каги, который весь прошлый год приобретал знания у вас, приехал в Эдо и поведал мне о вас, о ваших упорных трудах и великих открытиях. Будучи личным врачом местного даймё, я всегда хотел научиться лечить болезни, от коих страдают простые люди. Но дни идут, и я весьма сожалею о том, что так и не внес в искусство врачевания ощутимого вклада. Теперь мне уже восемьдесят. Однако, несмотря на старость, я твердо намерен приносить ближним пользу всякий раз, как только появится такая возможность. У меня часто возникают вопросы, на которые не может ответить ни один ученый муж, а потому найти такого человека, как вы, постигшего высоты лекарского искусства, – настоящее везение. Дзюнтацу описывал ваше баснословное мастерство в проведении операций. Его рассказы поразили меня.

Получаете ли вы новости из Эдо? Здесь много людей, нуждающихся в хирургическом лечении, но у нас нет ни одного мастера, каковой осмелился бы взять на себя такую ответственность. Я бы рад помочь и, как уже говорил, горько сожалею о своей беспомощности и о том, что приходится оставлять таких больных на произвол судьбы. В будущем мне бы очень хотелось консультироваться у вас по почте, и я от всей души надеюсь, что вы сможете ответить на мои вопросы. Я старею и умоляю вас оказать эту честь и моим сыновьям, когда они попросят у вас совета.

Еще раз прошу прощения за то, что взял на себя смелость написать вам. Я сделал это по настоянию Дзюнтацу и прошу вас включить меня в число ваших знакомых.

С нижайшим уважением,

Гэмпаку Сугита».

Гэмпаку Сугите было восемьдесят лет, Сэйсю Ханаоке – пятьдесят три. Учтивость и уважение, проявленные известным ученым по отношению к деревенскому лекарю, который ему в сыновья годился, указывают на благородство Сугиты. Что до самого письма, Сэйсю был настолько благодарен, что сохранил его как семейную реликвию.

Старую историю Оцуги и Наомити заменила новая легенда о преуспевающих Ханаока. Главной темой в ней была безграничная преданность матери и жены Сэйсю и вклад этих героических женщин в основание нынешнего образчика роскоши и великолепия «Сюнринкэн». Рёан Симомура и Ёнэдзиро Имосэ, заправлявшие семейной школой, частенько рассказывали об этом ученикам. Сам Сэйсю тоже не упускал случая подчеркнуть беспримерную поддержку, оказанную ему матерью и Каэ. Жену свою он искренне любил и разными способами выражал ей благодарность, иногда даже приглашал в «Сюнринкэн» бродячих сказителей дзёрури, [54]чтобы она, незрячая, могла слушать их выступления.

Каэ так и осталась человеком застенчивым и скромным, с годами все больше проявляла склонность к уединению и поживала себе тихо-мирно вдали от толпы. Местная легенда о самопожертвовании матери и жены лекаря ей совсем не нравилась, и она не любила ее слушать. Люди полагали, что из скромности. Однако слепота и достоинство Каэ только придавали драматизма молве, со временем переросшей в предание.