Жена Лесничего

Кто это? Одно из обличий Хозяина леса? Но по холодному блеску глаз птицы, по тому как по хозяйски черные коготки впились в руку Чармейн угадала Тейла. А золотые перья символизируют корону, значит. Ну-ну.

Вирхольмцы тоже оценили появление крупного ворона. На передних рядах молодые замерли под пристальным взглядом черных бусинок глаз, сзади родители перешептывались, решая на кого посмотрела птица.

Дэмиен сделал Чармейн знак рукой и она принялись медленно ходить между рядов.

Поначалу Чармейн нервничала — она так и не поговорила с Дэмиенои и не знала, какие признаки искать в возможном претенденте. Полагаться на выбор Тейла не хотелось. Чармейн боялась ошибиться, и все же она хотела иметь право голоса.

В первом ряду сидел названный матерью Демиена, Ирвайн. Смотрел широко распахнутыми глазами из под непослушной челки и всем сердцем желал, чтобы выбрали его. Чармейн остановилась напротив Ирвайна, уже повернулась подозвать Дэмиена, как паренек опустил взгляд.

«Не может оставить мать, — поняла Чармейн. — У нее болит спина в холодную погоду и не кому кроме него помочь по дому.»

Кто-то планировал уйти за черту когда вырастет, другой слишком увлекался ювелирным делом, третий мечтал стать целителем, а не лесничим.

Большинство детей в Вирхольме росли в любви и довольстве. Семьи, подобные Чармейн, где к детям относились не слишком хорошо, были скорей исключением из правил. Вирхольмцы отличались добродушием. Чармейн всегда считала себя отделенной прозрачной стеной от веселящихся друзей. А теперь они сидели притихшие на своих скамьях, наблюдали за ней одними глазами. Ждали приговора. И преграды между ними больше не было. Чармейн сердцем слышала их желания и помыслы.

«Прости, Хелена, ты хочешь стать лесничей, но слишком привыкла к домашним удобствам.»

«Нет Вард, ты давно влюблен в Эрику. Почему до сих пор не разобрались не знаю, она с тебя глаз не сводит.»

Чармейн как в трансе шла между рядами. Ворон спокойно сидел на ее руке. Ни разу не встрепенулся, не подал знака пронзительным карканьем. Чармейн посадила его себе на плечо — рука стала затекать.

Новый ряд, пузырьками плывет по крови надежда найти в нем будущего лесничего. И пустота. Ни один не подходит. Каждый по своим причинам.

Чармейн и Дэмиен встретились далеко у заднего ряда. Прочитали во взгляде друг друга разочарование. Не может быть, чтобы они вернулись без никого.

— Плохо смотрели, — сказала Чармейн.

— Можно проверить еще раз.

Дэмиен подошел к мэру, попросил составить список всех, кто по какой либо причине в церковь прийти не смог.

Второй обход кончился с тем же результатом. У Чармейн гудели ноги, голова болела от обилия чужих желаний. Ворон первый показал, как ему надоело тратить свое драгоценное время. Взмыл в воздух, сделал круг по церкви и вылетел через открытое окно.

— Переночуйте у нас, завтра попробуйте вновь, — предложил отец.

Чармейн глянула на улицу. Дождь прекратился так же внезапно как и начался. Солнце золотило небо последними лучами. Если выйдут сейчас, то успеют к ночи добраться до хижины.

— Лес ждет нас, — коротко сказал Дэмиен. — Я выберусь в следующий раз сам. Дам знать о приходе по шесту на нашей поляне. Прошу собрать всех вновь, включая отсутствующих.

— Будет сделано, — отец коротко кивнул Дэмиену и направился к алтарю, чтобы объяснить Вирхольмцам происшедшее.

Чармейн и Дэмиен молча вышли на улицу и, больше не заглядывая никуда, направились домой.

— Может не стоит огорчаться? — робко сказала Чармейн. — Может так предначертано и лес обо всем позаботится?

— Милая, — серьезно сказал Дэмиен. — Ты лесничая и моя ученица, поэтому не буду подслащивать пилюлю. Лес требует ухода и он свое возьмет. Любой ценой. Не очеловечивай его, не превращай в божество. Ошибка будет многого стоить.

— Я поняла, — прошептала Чармейн и между ними воцарилась тишина.

Совсем скоро она станет тяжелой и неуклюжей, вся ноша ухода за волшебным лесом ляжет на Дэмиена. А значит, она останется в хижине одна. И будет рожать одна.

Невеселая перспектива. Роды это страх и боль. А еще смертельная опасность. Чармейн поежилась.

Солнце клонилось к горизонту, им следовало спешить. Дэмиен от досады шагал быстро, Чармейн еле поспешала за ним.

За городом на дороге они увидели одинокую фигуру. Молодая девушка возвращалась со стороны полей, в руках корзина полная ягод калины и брусники. Чармейн узнала Милисент. Какая жалость, что и в этот раз не удастся с ней поговорить и разузнать о Юстасе. Им нужно дойти домой до кромешной зимней тьмы.

Милисент остановилась, поджидая лесничих. Приветственно кивнула, внимательно разглядывая Чармейн, особым вниманием оделила живот. На него все в Вирхольме засматривались и расплывались в улыбке. А Милисент смотрела с затаенной тоской.

Чармейн сделала знак мужу и помахала Милисент.

— Добрый вечер.

— И вам того же. Уже обратно в лес? — спросила Милисент и наклонила черную головку.

«Вот бы мне жить среди вековых деревьев и ничего не бояться!»

— Подожди, Дэмиен… — сказала Чармейн, но муж уже сам остановился, разглядывая Милисент.