Жена Лесничего

Дэмиен ловко умудрился выполнить сразу оба пожелания. Подвел к задней стене, которой был дубовый ствол, перекинул через нижнюю ветвь свой пояс и вручил в руки жене. Сам встал сзади и гладил спину.

Между тем Чармейн перестала воспринимать окружающий мир. Сейчас начались настоящие схватки, не чета тем во время прогулки. Они накатывали одна за другой, как беспощадные волны. Сбивали с ног, прибивали к земле. Ее тошнило от боли, она сорвала голос от крика. Передышки становились все короче, еле давали возможность приникнуть губами к чашке воды.

Дэмиен посерел, его глаза запали. Он шептал успокаивающие слова и срывающимся голосом говорил, как сильно ее любит.

— Прости, бельчонок, не могу лечить тебя. Нельзя вмешиваться, все ты сама да малыш. Ты справишься, ты сильная.

Чармейн кричала в ответ, что больше не может. Что все, она прекращает это издевательство. Схватки настигали с регулярностью, не смотря на сопротивление роженицы. Тогда она изо всех сил вцеплялась в ремень, накатываясь на него всем своим весом, а Дэмиен напоминал, что нужно дышать.

Потом она потеряла связь с реальностью и позже не могла пересказать, что же с ней случилось дальше. Очнулась только когда Дэмиен протянул ей ребеночка с зажмуренными глазками. Она прижала его, такого теплого, жалобно крякающего в своему телу. Сердце пылало чистым, незамутненным восторгом. Он прижался к ней и затих, а Дэмиен принес чистую простыню прикрыть роженицу и ребенка. Так они и лежали всей семьей, тихие и счастливые в тишине хижины.

Чармейн заснула от усталости. Малыш заворочался, сморщил лоб и заплакал тоненьким голоском. Дэмиен поцеловал жену в губы и приоткрыл одеяло, чтобы успокоить ребенка.

Тот был еще совсем синий, со слипшимися волосами, голый и беспомощный. Дэмиен взял его теплое тельце своими, столь грубыми по сравнению с его нежной кожей, ладонями и только сейчас увидел: действительно, мальчик. Как Чармейн и предполагала. Голова малыша свесилась на бок, Дэмиен спешно положил его на сгиб руки.

Личико грязное и сморщенное, непонятно на кого похож. Глазки свинцового цвета, свойственного новорожденными. Кажется рассматривает лицо склонившегося над ним взрослого.

Дэмиен разглядывал уютно устроившегося на локте малыша. Чувствовал его быстрое дыхание. Внезапно подумалось, что его лицо это первое, что ребенок увидел в своей жизни. В хижине царила тишина, ужасная мука смотреть на боль жены во время родов кончилась, на сердце было легко и это самое сердце видимо пустовало, потому что маленькое существо проникло в него и заполнило всего Дэмиена.

Так они и разглядывали друг друга с жадностью и изумлением. Потом Дэмиен опомнился, решил, что маленького следует обмыть и запеленать. Горячей воды было вдосталь: заготовлена заранее как раз для такого случая. Дэмиен осторожно положил ребенка в лохань, поддерживая одной рукой, принялся поливать живот, с великой осторожностью очищать голову. Малыш хмурился, но не подавал знаки возмущения. Дэмиен осмелел, перевернул его на живот, чтобы обмыть спину и обомлел. Над лопатками торчали подрагивающие отростки, облепленные слипшимися перьями серого цвета.

— Крылатый, — восхищенно прошептал Дэмиен. — Я, кажется, уже давно знаком с тобой маленький птенец. У меня есть предчувствие, что мы с тобой подружимся.

 

***

 

За окном Тейл щурился и напрасно пытался увидеть искомое через переливчатые стрекозиные крылья, закрывающие окно. Как назло ребенка видно совсем не было, зато во всех деталях можно было разглядеть склоненное к нему лицо Дэмиена и его сияющие глаза, направленные на самое дорогое для Тейла существо.

Не смотря на дикую жажду хоть глазком взглянуть на сына, любоваться счастливым Дэмиеном было выше его сил. Тейл заставил себя прекратить пытку. Уйти от дома, где он не нужен.

До свадьбы с предательницей, эльф и лесничий говорили обо всем на свете. Тейл понимал, что Дэмиен не мог знать о том, что увел у друга суженую, эльфы никогда не называют имена дорогих людей, поэтому Тейл ни разу не упомянул имени Чармейн. Глупо таить на лесничего обиду. Что эльф ожидал от человека? Чтобы тот отказался от женщины ради дружбы с чуждым существом? Чтобы указал жене, что негоже отбирать ребенка у отца?

Люди не имеют понятия о чести, поэтому не стоит мучиться угрызениями совести от осознания того, что и Тейл собирается поступить с ними недостойно.

Глава 13

Ветерок лежал на животе на расстеленном лоскутном одеяле — ручки вытянуты вперед, голова гордо задрана. То и дело потешно заваливался на бок, останавливая себя дрыганьем всех конечностей, а на спине хлопала пара голых розовых крылышек.

Чармейн убедилась, что Ветерку, так назвали сына, ничего не угрожает на зеленой траве и отступила к глади озера, не сводя глаз с малыша. Такова была новая жизнь — она больше не могла позволить купаться в уединении. Чармейн не мешало полоскаться, наблюдая за сыном — сейчас он увлеченно разглядывал травинки. Она и не могла бы оставить его в доме одного, даже спящего в кроватке, и улизнуть к озеру.