Жена Лесничего

Она обтерлась пушистым полотенцем, одела свободное платье из необычной ткани, отливающей серебром, и почувствовала себя намного лучше.

В комнатушке ее ждал Тейл с обедом. Он смиренно попросил подержать Ветерка, с разрешения Чармейн, естественно. Она согласилась, да в ее положении просьба не больше, чем видимость, на самом деле отказать она не имеет права.

Подземелье давило на нее и нестерпимо хотелось увидеть Дэмиена, упасть в его объятия.

Чармейн была голодна, но после купания следовало причесать волосы, иначе они собьются в колтун. Она взяла гребень, принялась водить им по волосам, напевая незамысловатую мелодию под нос.

Тейл внимательно смотрел на нее, качая Ветерка на руках.

— Скажи, Чармейн, — наконец спросил он с надрывом, будто вопрос давно волновал его. — Тебе совсем не стыдно?

Чармейн тут же залилась румянцем и принялась вспоминать свои проступки.

— Я должна была взять Кукушонка…

— Не о том речь. Я думал это такая игра — ты делаешь вид оскорбленной невинности. Все ждал, когда скинешь маску, поймешь, что уловки мимо цели.

Наконец настал тот час, когда они смогут в открытую поговорить о том, что ранило обоих год назад. Чармейн вздохнула и решила ничего не скрывать.

— Не понимаю о чем ты. Это я до сих пор теряюсь в догадках, в чем причина ужасного отношения в ту пору, когда была по девичьи влюблена. Я перед тобой ни в чем не виновата, это естественное стремление живого существа — уйти прочь от боли. Ты относился ко мне как в вещи.

— Прекрати ныть и жаловаться на одно и тоже. Вот, что раздражает меня в людях больше всего — вы не готовы взять на себя ответственность.

— Боже, за что?!

— За преступление Юстаса!

— Ты судишь его за проступок, который совершил сам! Вспомни, как ты ворвался в хижину, когда я кричала — нет.

— Опять говоришь лишь о себе! Не делай вид, что не знаешь. Во время охоты он вытащил трубку из кармана и убил дротиком мою невесту.

Тейл отвернулся, покачивая ребенка, хвост хлестал по бедрам из стороны в сторону.

Чармейн опешила. Невеста? Оказывается у него была нареченная… И Юстас, о боже, Юстас… Убийство! Главный грех, первая страница договора между городом и лесом. Убить фейри, несчастных вымирающих фейри… Неудивительно, что Тейл ненавидел всех людей, и в частности, Чармейн…

— И даже, если не знала, — продолжил он хриплым голосом. — На тебе ответственность за его поступок.

— Тейл, — прошептала Чармейн. — Мне очень жаль. Поверь, Юстаса защищать не буду и убийство отвратительно. Но почему именно мне отвечать за него? Разве я сделала тебе плохое?

— Ты украла моего сына. Разве это благородный поступок?

— Ты украл моего, не хуже чем твой.

— Сколько желания оправдаться, и никакого отработать несправедливость.

— Так вот в чем дело! На мне лежал грех брата и ты желал возмездия за обиду. Ты выбрал сестру Юстаса, чтобы она сделала тебе наследника, вместо убитой невесты. Теперь я понимаю, в чем причина того, что выбор лесного эльфа пал именно на меня, и почему после того, как удалось заманить в свои сети ты превратился в чудовище. Наказывал меня за обиду, нанесенную Юстасом. Ох, Тейл, в тебе больше человеческого, чем ты предпочитаешь думать.

— Мы ничего не забываем. Такова черта фейри.

— Ты ошибаешься. Мой сын тоже из вашего народа, но он самое доброе существо на свете, и уж точно не помнит зла.

Чармейн подошла к Тейлу и протянула руки забрать Ветерка. Он положил ребенка в сгиб ее локтя. А затем заправил прядь медовых волос за рыжее ухо, притянул ее к себе и поцеловал в губы, неистово, с желанием подчинить и заставить забыть обо всем на свете.

Чармейн на миг забылась под водопадом воспоминаний, вызванных сладостью этих губ. Она замерла и тут же отпрянула назад, коря себя за колебание.

Да, было волнительно. Да, сердце билось в бешенном темпе. Да, в его взгляде читалась любовь, а вовсе не желание мстить.

— Прости, — кашлянула она. — Я беру ответственность. Прости за боль, которую я тебе причинила. Прости за то, что оказалась недостаточно сильна для твоей любви. Я отказалась от нее, потому что ты все делаешь через край. С лихвой любишь и с лихвой ненавидишь. Я всего лишь человек, мне нужен тот, кто никогда не оттолкнет. Примет любой, даст веру в себя. Я не смогу предать его доверие.

Чармейн договаривала со слезами на глазах. Внезапно все, что было между ними предстало совсем в другом свете. Чармейн видела перед собой не самовлюбленного эльфа, а человека, раздираемого страстями, на котором ответственность за жизнь целого рода, на душе шрамы, а сердце мучает ненависть к убийце невесты, и любовь к его сестре.

Она простила его. Внезапно будто черное покрывало сорвалось с плеч и растворилось в сумраке комнаты. Как же тяжело нести на себе обиду. Насколько легче жить, отпустив прошлое.

Тейл поднял кулак к лицу, чтобы скрыть улыбку.