Жена ловеласа

Все полагают, будто жизнь жены дипломата — сказка, воплотившаяся наяву, однако на самом деле это работа, причем нелегкая. Мэгги и Джереми приходилось появляться на трех-четырех важных протокольных мероприятиях за один вечер. Временами Мэгги ощущала себя актрисой, которая встряхивала костюм и наносила макияж в гримерной перед очередным спектаклем, вроде любительской версии оперетты Гилберта и Салливана. В некоторых посольствах жены рассматривались как члены общей команды и наравне с мужьями участвовали в процессе создания благоприятного имиджа родной страны — но только не в Париже. Здесь от Мэгги требовалось оставаться в тени и следить за ведением хозяйства, а в этом она вполне полагалась на грозную Мариэлизу.

Как жена дипломата высокого ранга, она должна была общаться с другими «посольскими дамами», как их называли в дипломатических кругах, и заниматься благотворительностью. К примеру, в Вене они с Хилари Макинтош устраивали ярмарки в пользу местного сиротского приюта, а однажды даже организовывали бал по случаю дня рождения королевы.

Однако тогдашний британский посол в Париже был убежденным холостяком и человеком малообщительным, он редко появлялся на подобных приемах. Ходили слухи о его гомосексуальной ориентации, но о таких вещах в кругу дипломатов Великобритании, конечно, умалчивали в отличие от голландцев, посылавших приглашения послу и его «компаньону». Что касается Джереми, он всегда приходил на такие мероприятия со своей законной супругой.

Мэгги понимала: рано или поздно ей придется переступить порог «Отеля де Шаро»,[46] но тянула время. В итоге конец ее колебаниям положила Ширли.

— Ну, как дела? — весело спросила она, позвонив однажды утром из Вены. Покидая Вену, Мэгги пришлось оставить ей номер телефона — не хотелось, но Ширли настаивала: по ее словам, в ближайшие несколько недель обязательно появятся вопросы, требующие связи с ней.

— Постепенно прихожу в себя, — уклончиво ответила Мэгги.

— Просто я недавно общалась с Элизабет Фэрчайлд — она даже не знает, что вы в Париже!

— А… ну да. — Мэгги смутилась. — Я все никак не соберусь заглянуть в посольство. — На другом конце провода воцарилось осуждающее молчание. — Видите ли… у меня с этим местом связано столько воспоминаний… — слабо оправдывалась она.

— А мне сказали, что там все будут очень рады вас видеть. Ведь все хорошо знали Джереми. Роджер Фэрчайлд, кажется, даже учился с ним в Оксфорде.

— М-м… да, знаю. Конечно, этот визит очень важен для меня.

— На следующей неделе в посольстве устраивают ужин для главы ОЭСР.[47] Джереми в свое время проводил с ним переговоры.

— О! — только и смогла выдавить из себя Мэгги, силясь вспомнить расшифровку аббревиатуры ОЭСР.

— В «Отеле де Шаро» ждут вашего звонка, — подытожила Ширли и отключилась.

Ужин был запланирован на ближайший вторник. На этот раз пришлось пропустить вечерний выпуск новостей и предупредить Золтана, что ему придется ужинать в одиночестве. Мэгги долго и придирчиво изучала содержимое шкафа и остановилась на черном жакете и черной юбке, решив, что именно так должна быть одета вдова. В качестве украшения она использовала мамин жемчуг.

— Мэгги, дорогая моя, — радушно произнесла Элизабет Фэрчайлд, сжимая ее в объятиях, после чего на воротнике черного жакета остались следы пудры. — Как вы? — Она отступила на расстояние вытянутой руки, властным жестом призывая Мэгги остаться на месте. — Вас не узнать!

— Да, — ответила Мэгги. — Я подумала, что пора взять себя в руки.

— Ну конечно же, — согласилась Элизабет, похлопав ее по плечу. — Теперь позвольте представить вам русского посла — Сергея Платонова. Он хорошо помнит Джереми по переговорам о разоружении.

Русский посол оказался примерно одного роста с Мэгги, хотя и изрядно шире. Это немного придало ей уверенности.

— Да, да, мадам, в самом деле. — Чувствовалось, что Платонов не слишком свободно говорит по-английски. — У нас очень хорошая погода для этого времени года, — рискнул он высказаться, глядя на нее усталыми глазами, будто зажатыми между нависающим лбом и широкими скулами.

Рядом с Мэгги оказался официант. Она взяла, как ей показалось, стакан простой воды, в котором на поверку оказалось немало джина. Сделав глоток, она ответила:

— Да, погода очень спокойная, не правда ли?

— А вот Мерседес, — сказала Элизабет. — Я уверена, ты помнишь ее, она супруга мексиканского посла. Они были здесь одновременно с тобой и Джереми. Муж Мерседес тогда был временным поверенным.

— Да, конечно, я хорошо их помню. — Мэгги отпила еще глоток. — Прежнего посла звали Хосе Луис, верно? — Хосе Луис был маленьким пухлым человечком, его щетинистые усы щекотали руку Мэгги, когда он темпераментно целовал ее.

Круглолицая Мерседес взглянула на нее недоверчиво и непривычно серьезно:

— Вы разве не слышали?

— Что не слышала? — спросила Мэгги, осушив стакан.

— Хосе Луис катался на водных лыжах в Замбези. После Парижа его отправили в Африку. Я думала, вам это известно. — Следующую фразу Мерседес произнесла доверительным шепотом:

— В результате нашли одну шляпу!