Жена моего босса

– Зачем? – Губы Чернецкого сложились в скептическую ухмылку. – Ты, Руслан, будто не в этой стране живешь. Затем, что на нашей с тобой Родине жить по закону может только законченный терпила. Потому что правила игры каждую минуту меняются, вот только тебя об этом забывают предупредить. Папаша мой, комсомолец, партиец, всю жизнь положил во славу родной страны, и че? Подох, как клоп, в коммуналке с копеечной пенсией. Не, ты не думай, я ему, козлу старому, предлагал дом купить, где захочет, но ему, понимаешь, западло было от такого сына деньги принимать. Мать вот жалко, это факт, за то, что она хрыча этого идейного до конца жизни терпела… Или вот возьми меня. Я в восемьдесят четвертом загремел за мошенничество, четыре года отмотал, как цуцик, светило-то все восемь. А когда вышел, такие, как я, уже назывались не барыгами и фарцой, а «частными предпринимателями». Спрашивается, за что я шконку нюхал? Не, брат, у нас так: либо Родина тебя поимеет, либо ты ее. Ты вон тоже доблестной Советской армии лучшие годы отдал, а она тебя под зад коленом…

– Я сам ушел, – хмуро возразил Руслан.

– Правильно, сам. А почему?

Руслан нетерпеливо дернул плечами, он уже жалел о том, что ввязался в этот опасный разговор. То, что говорил Миша, звучало логично и справедливо, и все же он смутно чувствовал, что где-то в его словах таилась неправда.

– Потому что перестал считать то, чем занимается наша армия, честным и справедливым, – буркнул он. – Потому что не хотел иметь отношения к тому, что творилось в Чечне. К этой наскоро сфабрикованной войне, ко всей этой грязи…

– Принципиальный, значит, слишком? – поддел его Миша.

– Принципиальный, – с вызовом подтвердил Руслан. – Я офицер и в этих разборках участвовать не желаю. Если я иду воевать, я должен понимать, что поступаю правильно. А тут? Тьфу! В начале девяностых нашему полковнику, командиру гарнизона, какой-то хрен с горы, богатый сильно, предложил устроить на территории части базу подготовки для левых людей – профессиональных убийц, солдат удачи. За хорошее бабло, конечно. Тот и согласился, государство-то платить давно перестало. А меня поставили их тренировать. А они все как на подбор… Я же чеченец, что я, своих земляков не узнаю? Вот я их натаскиваю, а сам думаю: куда они после обучения поедут? Моих же товарищей стрелять? А я, офицер Российской армии, их обучаю? А с другой стороны, может, они мне и ближе, чем свои же сослуживцы. Все-таки мы одной крови, с одной земли. Так мне это все мозг взорвало, что плюнул и подал в отставку.

– Ага, вот видишь! – удовлетворенно кивнул Чернецкий. – Сам-то, значит, тоже просек, что к чему, и подставляться не захотел. Так что дело, братуха, не в принципах. Это Родина, сынок. Я и говорю: или ты ее, или она тебя. Ладно, хорош трепаться, приехали!

В общем, можно сказать, все складывалось достаточно удачно. Повторного покушения пока не было, и никакой подозрительной возни рядом с домом Руслан не замечал. Чернецкий распорядился никаких разведывательных действий относительно заказчика на данный момент не предпринимать, намеревался для начала что-то разузнать через нужных людей. И Руслан просто выполнял свою работу, в чем-то новую для него, а в чем-то привычную: проверял посты, натаскивал группу, ежедневно тренировался сам, учил шофера уходить от преследования, просматривал записи с видеокамер.

Дней через десять, после того как он приступил к работе, Миша попросил его встретить вечером в аэропорту прилетающую из Лондона жену.

– Я смотрю, ты развернулся уже как надо. В дом теперь сам Дэвид Копперфильд не пролезет. Так что Оленьке моей ничего больше не угрожает.

– Я бы так не сказал, – осторожно заметил Руслан. – Какие меры ни принимай, у преступника всегда есть шанс.

– Ну так а ты мне на что? – белозубо улыбнулся Миша. – Вот и заслонишь ее своим телом, если придется. В общем, Руслан, доверяю тебе мою Людмилу. Встретишь ее завтра вечером в аэропорту.

***

Вечером, в день отъезда в Россию, Ольга заехала в частную школу, где учились ее сыновья. Ждала их на заднем дворе в школьном саду, уже зазеленевшем, цветущем, осыпающем на волосы белые лепестки с веток. Мальчишки выбежали к ней, одетые в одинаковую школьную форму – серые брюки, белые рубашки и вязаные жилетки с малиновыми и серыми ромбами.

Пашка, как обычно жуя шоколадный батончик, опустился рядом с матерью на скамейку, потерся лбом о ее плечо. Сашка же нетерпеливо топтался на одном месте – должно быть, несвоевременный визит матери отвлек его от каких-то важных мальчишечьих дел.

– Ну что, братцы-кролики, папа меня домой вызывает, в Москву, – с напускной бодростью объявила Ольга. – Как вы, справитесь тут без меня?

– Справимся, мамми, не волнуйся, – заверил Сашка.

– А я не справлюсь, я скучать буду, – заныл Пашка.

– Угу, он не справится. Он без твоего присмотра сразу пойдет по кривой дорожке, – хохотнул Сашка, унаследовавший от отца страсть к балагурству и шутовству.

– Ну, этого мисс Клэр не допустит, – возразила Ольга, – быстро вернет на правильный путь.