Жена моего мужа

Гордый Бекас молча слушал осанну.

– Теперь быстрее Маньки поеду, – неистовствовала счастливая Саня.

– А что мама скажет? – попробовала я вернуть их с небес на землю.

– Ничегошеньки, – отрапортовала Сашка. – Велосипед разрешили? Разрешили. Значит, все.

На этот раз мы попали на оперу «Евгений Онегин», сидели по-прежнему в той же ложе бельэтажа, почти в том же составе. Не было только Зайки. Шестимесячные близнецы украсились потрясающими соплями, и Ольга решила остаться дома, чтобы помочь няне.

– Ну и повезло же ей! – завистливо прошептала Маша и коварно предложила сладким голоском: – Заинька, ты, наверное, хочешь с Кешкой в оперу пойти! Давай я с Ванькой и Анькой посижу.

– Нет, нет, – испуганно закричала Зайка, которая ненавидела оперу, – к чему такие геройские поступки! Иди, Манюня, развлекайся.

Бессмертное творение П. И. Чайковского плавно двигалось к завершению. Я почти заснула, скорчившись на красном бархатном стуле. Вот и сцена бала. Но не успел животастый генерал Гремин ответить Евгению Онегину своей известной арией «Давно ж ты не был в свете, она жена моя», как по сцене поплыл густой дым, раздался ужасающий стук, и на глазах пораженной публики Гремин провалился под пол.

– Какая оригинальная редакция! – восхитилась Римма Борисовна.

– Опять ногой такт отбивал, – в сердцах вскрикнула капельдинерша.

Пока артисты мужественно пытались допеть оперу до конца, я подсела к пожилой служительнице и спросила:

– Почему он провалился?

– Потому что идиот! – в сердцах вскричала старушка, принимавшая близко к сердцу неудачи.

Оказалось, что актер, поющий арию Гремина, имеет привычку отбивать ногой такт. Все бы ничего, но под сценой сидит специальный рабочий. Для него стук сверху – условный знак, правда, из другой постановки – «Фауст». Он означает: «Мефистофель исчезает через люк, на сцене дым». Сильно не задумываясь, услыхав сигнал, машинист сцены убрал певца и дал дым. Поскольку подобная ситуация уже происходила несколько раз, Гремина просили не стучать ногой. Но он забывается, а рабочему все равно – слышит условный звук и распахивает люк. Дальше опера идет без Гремина.

На следующий день решила навестить актера Андрея Елизарова. Позвонила в театр «Рампа» и сообщила, что хочу стать спонсором спектакля, где главную роль играет несравненный красавчик. Задыхающийся от радости администратор дал не только телефон, но и адрес. Актеры – поздние пташки, поеду прямо сейчас и найду героя-любовника в постельке.

– Ну кто там еще? – раздался из-за двери недовольный бархатный баритон.

– Спонсор вашего нового спектакля, – игриво сообщила я.

Дверь немедленно распахнулась.

– Простите, – пробормотал высокий блондин, – не думал, что так сразу приедете.

– Чего тянуть? – спросила я и пошла за хозяином в большую гостиную, обставленную с претензией на оригинальность.

Стиль «деревенская изба» – повсюду деревянные резные лавки и стульчики, расписной палехский столик, огромный телевизор и полное отсутствие книг.

Андрей уселся на весьма неудобный диван и выжидательно поглядел на меня. Безжалостный солнечный свет бил актеру прямо в лицо. Стало ясно, что ему не двадцать пять, а хорошо за тридцать. Кожа на лице и шее потеряла свежесть, возле глаз и на висках виднелись «гусиные лапки». Рот тоже начинал терять твердые, мужественные очертания. Ну еще года два-три, и придется из героя-любовника переквалифицироваться в благородные отцы. Хотя сделает пару подтяжек и вновь сумеет косить под мальчика. Андрюша тряхнул белокурой шевелюрой, и я приметила предательскую черноту у пробора. Так, он еще и волосы красит.

Минут пять излагала суть дела. Представляю таинственного мецената, большого театрала. Хозяин может дать деньги на постановку спектакля, желательно из классического репертуара.

Елизаров впал в волнение. Он принялся бегать по комнате, изредка останавливаясь и принимая по привычке картинные позы. Я решила слегка охладить пыл размечтавшегося актера.

– Вот только одна заковыка…

– Какая? – притормозил у окна Елизаров, картинно сдувая со лба пергидрольную челку.

– Мой хозяин – человек очень строгих правил, даже можно сказать, ханжа…

– Ну? – не понял Андрюша.

– Он очень любит ваш театр, но никогда не даст денег лицу нетрадиционной ориентации.

– Не понимаю, – забормотал герой-любовник.

Я вздохнула и спросила в лоб:

– Вы «голубой»?

Елизаров подскочил на месте от негодования и закричал:

– Да я обтрахал половину России!

– Так-то оно так, – продолжала я сомневаться, – но вот хозяин прочитал «Скандалы недели» и засомневался.

– Вот жабы гнойные, – занервничал Андрюша и, воздев руки к небу, продекламировал: – «Клевета – страшная вещь, убивает наповал, словно выстрел из пистолета».

Интересно, из какой пьесы данная цитата?

– Вы мне не верите? – почти с отчаянием вопросил актер. – Сейчас все объясню.