Жена мудреца (Новеллы и повести)

Он ли это говорит? Неужели это его слова? Его голос? Если он проиграет, прощай новый мундир, новая портупея и ужины в приятном женском обществе. У него останется лишь тысяча для этого растратчика Богнера — а сам он станет таким же нищим, как два часа назад.

Консул молча открыл свою карту. Девятка? Никто не назвал ее, и все-таки эта цифра таинственно разнеслась по залу.

Вилли почувствовал, как лоб у него покрылся испариной.

Черт побери, как быстро все произошло! Но ведь у него в запасе еще тысяча, даже больше. Нет, не стоит пересчитывать деньги — это приносит несчастье. Насколько же он сейчас богаче, чем был днем, выходя из поезда. Да, днем… Его же никто не заставляет ставить сразу всю тысячу! Можно начать снова с сотни или двух. По системе Флегмана. Только вот, к сожалению, остается так мало времени — всего минут двадцать.

Вокруг царило молчание.

— Господин лейтенант? — вопросительно произнес консул.

— Ах да, — засмеялся Вилли, сложил кредитный билет в тысячу гульденов пополам и объявил: — Половину, господин консул.

— Пятьсот?..

Вилли кивнул. Другие из приличия тоже поставили. Хотя все уже собирались прекратить игру. Обер-лейтенант Виммер стоял, накинув плащ. Тугут облокотился на бильярдный стол. Консул открыл свою карту. Восьмерка! Половина оставшейся у Вилли тысячи проиграна. Он покачал головой, словно не соглашаясь с этим.

— Остальное! — бросил он и подумал: «А ведь я, собственно говоря, совершенно спокоен».

Он медленно открыл карту. Восьмерка. Консул прикупил. Девятка. Вот ушли и пятьсот гульденов, от тысячи ничего не осталось. Все ушло. Все ли? Нет. У него оставалось еще сто двадцать гульденов — те самые, с которыми он приехал сюда днем, даже чуть больше. Смешно! Он теперь и в самом деле такой же нищий, как раньше. А на улице поют птицы… Как тогда… когда он еще мечтал поехать в Монте-Карло. Теперь он вынужден, к сожалению, прекратить игру — нельзя же рисковать последними гульденами… Да, прекратить, хотя еще только четверть третьего. Ну до чего не везет! За четверть часа можно с таким же успехом выиграть пять тысяч гульденов, как и проиграть.

— Господин лейтенант? — осведомился консул.

— Весьма сожалею, — звенящим голосом ответил Вилли, указывая на несколько лежавших перед ним жалких ассигнаций.

Он улыбнулся глазами и, словно шутки ради, поставил на карту десять гульденов. Он выиграл. Поставил двадцать и выиграл снова. Пятьдесят — снова выиграл. Кровь ударила ему в голову, он готов был заплакать от злости. Вот теперь ему везет — но слишком поздно. Внезапно его осенила смелая мысль. Он обратился к актеру, стоявшему позади него, рядом с фрейлейн Ригошек:

— Господин фон Эльриф, не будете ли вы так любезны одолжить мне двести гульденов?

— Мне бесконечно жаль, — аристократически пожимая плечами, ответил Эльриф. — Вы же видели, господин лейтенант, я проиграл все, до последнего крейцера.

Он лгал, и все это знали, но, казалось, находили вполне нормальным, что актер Эльриф солгал господину лейтенанту.

Тогда консул, не считая, небрежно подвинул ему несколько ассигнаций.

— Одолжайтесь, прошу вас, — сказал он. Полковой врач Тугут громко кашлянул.

— На твоем месте я бы сейчас прекратил, Касда, — промолвил Виммер, и это звучало как предостережение.

Вилли медлил.

— Я отнюдь не уговариваю вас, господин лейтенант, — сказал Шнабель и протянул руку к деньгам. Вилли поспешно схватил ассигнации и сделал вид, что хочет их сосчитать.

— Здесь полторы тысячи, — сказал консул. — Можете не сомневаться, господин лейтенант. Угодно карту?

— Почему же нет? — рассмеялся Вилли.

— Сколько ставите, господин лейтенант?

— О, не все сразу! — возбужденно воскликнул Вилли. — Бедняки должны экономить. Для начала — тысячу.

Он взял карту, консул со своей обычной преувеличенной медлительностью — тоже. Вилли прикупил и получил к своей четверке бубен тройку пик. Консул открыл свою, у него тоже было семь.

— Я бы уже прекратил, — еще раз предостерег обер-лейтенант Виммер, и слова его прозвучали как приказ. А полковой врач добавил:

— Ведь ты уже почти при своих.

«При своих! — подумал Вилли. — И это называется «при своих»!» Четверть часа тому назад здесь сидел состоятельный молодой человек, сейчас он — нищий, и это они называют «при своих»! Не рассказать ли им о Богнере? Быть может, тогда они поймут.

Перед ним лежали новые карты. Семерка. Нет, он не собирается прикупать. Но консул и не спросил его об этом, он просто открыл восьмерку. «Тысяча проиграна, — пронеслось в голове Вилли. — Но я ее отыграю. А если и нет, то теперь уже все равно. Тысячу я так же не смогу заплатить, как и две. Теперь уже совершенно все равно. Но еще есть время — целых десять минут. Я могу еще выиграть четыре-пять тысяч».

— Господин лейтенант? — спросил консул.