Жена мудреца

— Я тут, ей-ей, ни при чем, — бормотал он. — Выдумали тоже: среди ночи на шоссе…

Эмма осталась на темной дороге одна с безжизненным телом. «Что теперь будет? — задумалась она. — Этого же не может быть… — твердила она себе. — Не может быть…» Вдруг ей послышался рядом вздох. Она наклонилась к побледневшим губам Франца. Нет, не дышит. Кровь на виске и на щеке, казалось, засохла. Она внимательно заглянула ему в глаза, в погасшие глаза — и содрогнулась. Да, почему же я не верю — это же так… это смерть! Она вся затрепетала. Единственное, что она ощущала: мертв. «Я и мертвец, у меня на коленях мертвец». Она дрожащими руками отодвинула голову, так что та опять оказалась на земле. Только теперь она почувствовала весь ужас своего одиночества. Зачем она отослала извозчика? Какая глупость! Что ей тут делать на шоссе одной с мертвецом? Если кто-нибудь подойдет… Да, что же ей делать, если кто-нибудь подойдет? Сколько придется здесь ждать? Она еще раз посмотрела на мертвого. «С ним я не одна», — подумала она. И свет — вот он. В этом огоньке ей мерещилось что-то нежное и ласковое, невольно вызывавшее у нее прилив благодарности. В маленьком пламени было больше жизни, чем во всей бескрайней ночи вокруг; ей даже казалось, будто этот огонек защищает ее от страшного мертвенно-бледного человека, распростертого у ее ног… Она так долго смотрела на этот огонек, что он заплясал у нее перед глазами. И вдруг она словно проснулась и тут же вскочила на ноги! «Нельзя же так, ведь это ужасно, не могу же я допустить, чтобы меня застали тут с ним…» Она мысленно представила себе, как стоит сейчас на дороге, а у ног ее — мертвец и фонарь; какой огромной, должно быть, кажется в темноте ее фигура. «Чего я жду? — мелькнуло у нее; мысли лихорадочно сменяли одна другую. — Чего я жду? Людей? Зачем я им? Они придут и спросят… а я… почему я здесь? Все будут спрашивать, кто я такая. Что я им отвечу? Ничего. Ни слова не скажу, если кто-нибудь придет, буду молчать. Ни слова… не могут же они заставить меня говорить».

Вдали послышались голоса.

«Уже?» — подумала она. Испуганно прислушалась. Голоса доносились со стороны моста. Значит, это не те люди, за которыми пошел извозчик. Но кто бы они ни были, они могут заметить свет, а этого допустить нельзя, не то ее обнаружат.

Ударом ноги она опрокинула фонарь, и он погас. Все погрузилось в глубокий мрак. Она ничего не видела вокруг. Даже его. Только тускло белел щебень. Голоса приближались. Она задрожала всем телом. Лишь бы ее не заметили. Господи, только это ведь и важно, только это — все остальное не имеет никакого значения, она же погибла, если кто-нибудь узнает, что она любовница… Эмма судорожно стискивает ладони. Она молит бога, чтобы люди прошли той стороной дороги и не заметили ее. Она прислушивается. Да, они на той стороне… Что они говорят? Это две женщины; может быть, три. Фиакр они заметили, потому что разговор идет о нем, кое-что можно разобрать. «Опрокинулась какая-то коляска…» Что они еще говорят? Она не может понять. Они проходят… ушли… Слава богу! А теперь, что теперь? Ах, почему она не лежит сейчас мертвая, как он? Ему можно позавидовать: для него все кончено… для него не существует теперь ни опасности, ни страха. А она боится всего. Боится, что ее застанут здесь и спросят: кто вы?.. Что ей придется пойти в полицию, и все об этом узнают… Что ее муж… что ее ребенок…