Жена мудреца

Клостернейбург[27]. Веселые голоса, шум шагов донеслись до ее слуха. Она выглянула из окна. Толпа школьников осадила поезд, мальчишки со смехом и криками влезали в вагоны. Берте невольно вспомнилось, как возвращались домой из загородных прогулок ее братья, и перед глазами возникла выкрашенная в голубой цвет комната, где тогда спали мальчики. Ее охватил какой-то ужас при мысли, что все былое развеяно ветром, что люди, которым она обязана жизнью, умерли, а те, с кем она долгие годы жила под одной крышей, теперь далеко; что связи, казалось бы, установленные надолго, распались. Как все зыбко и бренно! А он… он писал ей так, словно за эти десять лет ничего не изменилось, словно не было похорон, рождений, страданий, болезней, забот; для него, по крайней мере, это было время счастья и славы. Она невольно покачала головой — столько непостижимого крылось во всем этом, что она растерялась. И даже шум поезда, который нес ее навстречу неизведанным впечатлениям, казался ей какой-то скорбной песней. Она подумала о недавнем прошлом, о последних днях, когда она была спокойна и довольна, когда у нее не было никаких желаний, когда она не испытывала ни раскаяния, ни ужаса. Как все это началось? Она не могла понять.

Поезд, казалось, все быстрее устремлялся к своей цели. Уже клубился, будто туман над пропастью, дым большого города. Сердце Берты учащенно забилось. Ей чудилось, что ее поджидает нечто неведомое, чему она не знает названия, какое-то сторукое чудовище, готовое схватить ее; каждый дом, мимо которого она проносилась, знал, что она едет, вечернее солнце на крышах сияло ей навстречу, но когда поезд подошел наконец к перрону, она вдруг почувствовала себя в безопасности. Теперь только Берта осознала, что она в Вене, в своей любимой Вене, в городе ее юности, ее мечтаний! Неужели она до сих пор совсем об этом не думала? Она приехала не из дому — нет, только теперь она наконец дома. Шум на вокзале приятно подействовал на нее, она радовалась сутолоке людей и экипажей, вся ее печаль отлетела. Вот стоит она, Берта Гарлан, молодая, красивая, в теплый майский вечер на вокзале Франца-Иосифа, свободная, никому не обязанная отчетом, и завтра, рано утром, она увидится с единственным человеком, которого она любила, с возлюбленным, который позвал ее…

Она остановилась в небольшой гостинице около вокзала, отчасти из бережливости, но также из некоторой застенчивости перед элегантными кельнерами и портье. Она получила комнату на четвертом этаже, окном на улицу; горничная закрыла его, когда гостья вошла; затем она принесла свежую воду, слуга поставил ее чемодан около печки, а кельнер положил перед ней опросный лист для приезжих; Берта тотчас же заполнила его со спокойной гордостью человека, у которого совесть чиста.

Ее охватило давно не испытанное чувство свободы! никаких повседневных хозяйственных забот, не нужно беседовать с родными и знакомыми; сегодня вечером она может делать, что ей угодно. Переодевшись, она открыла окно. Ей пришлось зажечь свечи, хотя на улице еще не совсем стемнело. Она облокотилась на подоконник и взглянула вниз. Снова вспомнила она свои детские годы, когда она часто смотрела из окна на улицу и иногда рядом с нею стоял брат, обнимая ее за плечи. Она с таким живым волнением вспомнила о своих родителях, что слезы навернулись у нее на глаза. Внизу уже зажглись фонари. Теперь бы следовало что-то предпринять. Тут она подумала, что завтра в это время… Она не могла себе представить, как все будет. В эту минуту проехала коляска, в ней сидели господин и дама. Если все пойдет, как бы ей хотелось, то завтра они вместе поедут за город, — да, это было бы самое приятное. Где-нибудь в тихом загородном ресторане, на столе свеча под стеклянным колпаком, он держит ее руку в своей, они словно молодая влюбленная пара, а потом — обратно, а потом… Нет, лучше не думать, что будет потом. Интересно, где он теперь? Один ли он? Или разговаривает с кем-нибудь? С кем же? С мужчиной, с женщиной? С девушкой? Впрочем, что ей за дело? Пока это ее совсем не касается. Как и его не касается то, что господин Клингеман вчера признался ей в любви, что ее племянник, наглый мальчишка, иногда целует ее, что она относится с большим уважением к господину Рупиусу. Завтра она расспросит Эмиля, — да, она должна все хорошенько узнать, прежде чем… ну, прежде чем поехать с ним за город.

Итак, надо идти, но куда? В дверях она нерешительно остановилась. Единственное, что она могла придумать, — это немного пройтись и затем поужинать… Но где? Дама без кавалера… Нет, она поужинает здесь, у себя в комнате, и рано ляжет спать, чтобы выспаться и завтра быть свежей, молодой, красивой. Она заперла дверь и вышла на улицу.