Жена на год

Когда спазмы утихли, я скорчилась прямо на полу в туалете и заплакала. Давно не позволяла себе плакать. Нужно быть сильной, твердила себе. Если не я, то кто? Никому кроме меня Диана не нужна, нельзя раскисать. Я плакала долго, размазывая по лицу слезы и сопли, шумно сморкаясь в туалетную бумагу, подвывая, не в силах остановиться. Я не знала, что я оплакивала. Быть может то, что когда то казалось любовью, то чего никогда не повторится больше ни с кем. Может, свою загубленную смолоду жизнь, говорили же мне, делай аборт, не потянешь ты одна ребёнка… Может я плакала по своей Дианке, которая никогда больше не будет смеяться.

Выплакав целое море слез я сходила в душ, но легче не стало. Ещё тошнило, ещё покачивало, на отражение смотреть было невозможно без слез, а плакать мне больше нельзя. Заставила себя выпить два стакана воды, таблетку аспирина и только потом легла спать.

Утро было ужасным. Диана никогда меня не будила, обычно я заводила будильник, чтобы просыпаться раньше неё. Сейчас я встала только в одиннадцать, Дианка сидела в пижаме на полу и раскладывала кубик рядочками.

– Черт! – вырвалось у меня.

Разогрела приготовленное ещё вчера мясо, Диана поела, видимо немного позабыла про голубя. У меня гудело в голове, я не представляла, как мне теперь работать, три кружки кофе не помогли.

– Пойдём гулять? – предложила я. – И прости пожалуйста, что мама сегодня такая…

Дианка посидела немного, подумала, потом отправилась надевать носки. Значит да. Одеваться сама она умела, но никогда не угадаешь, будет или не будет в конкретный момент. Иногда бывало совсем тяжко, когда она и сама не одевалась и мне не позволяла себя трогать. В такие дни у меня просто опускались руки и я боялась думать о том, что дальше будет.

Сегодня дочь была явно в хорошем настроении. Быть может потому, что на улице снова снег. А я сегодня была умнее – прежде чем открывать дверь, посмотрела в глазок. Никого. И никаких сюрпризов перед дверью, слава богу.

Гуляли мы долго. Подморозило и снег не таял. Дианка не играла, детей она побаивалась, поэтому площадки мы обходили. Поэтому гуляли мы просто расхаживая пешком туда, куда моей дочке придётся.

Я торопилась, поэтому не надела тёплых носков, и сейчас мои ноги в тонких осенних ботинках совсем окоченели. Хотелось плакать, я то и дело хлюпала носом, удерживаясь от слез только силой воли. Так всегда – стоит только начать себя жалеть, и остановиться будет сложно.

– Соберись, – строго сказала я себе. – Думай о своей дочери.

И тоскливо посмотрела на дочку – та ещё и не думала домой идти. Но плюсы от прогулки были, мне немного полегчало и прояснилось в голове. Подумаешь, ноги замёрзли, переживу…

– Диан? – попросила я. – Пойдём домой?

Она и виду не подала, что меня услышала, но минут через десять все же повернула к дому. Я приободрилась, утром поесть не смогла, сейчас перекушу, попью горячего чая, затем в горячую же ванну…

Дианку в подъезде вперёд не пустила, мало ли какие сюрпризы там ждут. К счастью, ничего не было. Ни записок, ни дохлых птиц. Но Дианка явно тоже уже всего ожидала, выглянула сначала за угол лестничного марша и потом только пошла к квартире. Уроды, кто бы это ни был, испугали мне ребёнка.

Сообщение пришло, когда я готовила обед. Макароны, Дианке без ничего, она только так их ела, себе с остатками вчерашнего сыра. Я толком ни с кем не общалась, сообщений не ждала, поэтому к телефону не потянулась – скорее всего, спам.

И заглянула только после ванной.

"Думай о своей дочери, она так беззащитна"

Я зубами скрипнула от злости и бессилия.

– Никто, никто не думает о ней кроме меня! – закричала я. – И без ваших напоминаний!

В ответ тишина, даже Дианка не обернулась.

Глава 9. Артур

Над потолком клубился дым, кондиционер не справлялся. Можно было бы вообразить себе шумную вечеринку, но курил я один. Просто одну за другой. Одна пустая пачка валялась на столе, во второй уже несколько сигарет осталось.

– С вашей наследственностью столько курить неразумный риск…

Я вскинул голову рассматривая говорящего.

– Вы считаете, что жить и работать во благо своей семьи и компании это мой долг?

– Я считаю, что есть куда менее изощренные и куда более быстрые способы умереть, чем рак лёгких, – спокойно ответил Роберт.

Меня мутило. Встал, открыл окно нараспашку. Там – темнота. Вывалился по пояс, вдыхая холодный воздух, впуская его в накуренный кабинет. Стало немного легче. Вернулся и буквально рухнул в кресло.

– Это все давит на меня пиздец, – признался я. – Зачем было растить из меня наследника и ставить такие унизительные условия вступления в наследство, которое принадлежит мне по праву?

– Я не знаю, чем руководствовался ваш отец.

– Да брось, – поморщился я. – Всё ты знаешь. Ты такой же старой гандон, как и мой отец.

Роберт никак не отреагировал, а я вдруг подумал, что он ничем не заслужил. Я помню его всю свою сознательную жизнь, и участия в моем воспитании он принимал куда больше, чем отец.

– Брак может быть фиктивным, – повторил он в сотый раз. – Кто узнает? Никто не станет лезть в вашу постель, Артур. Всего год.