Жена на один год

Нужно было брать Алину под мышку и уводить. Камин, плед и тишина уже ждали. Но радость на лице невесты останавливала. Для нее этот незапланированный праздник оказался настоящим чудом. Глаза сверкали, улыбка не сходила с лица. Преступлением казалось вести ее сейчас в наш холодный неукрашенный дом.

Не мог я подойти и сказать: «Все!»

Мог лишь сам незаметно накинуть куртку и выйти подышать. В холод. В тишину.

* * *

Улица встретила влажностью и морозом, пробирающим до костей. Искушение вернуться в тепло появилось уже в первую минуту. Но я поднял шарф повыше и засунул руки в карманы куртки.

Назад пока было нельзя. Не в тот шум и гам.

Не думал никогда, что к тридцати превращусь в занудного старика, с трудом выдерживающего звездные вечеринки и готового променять праздничный стол на обычный бутерброд в тишине, перед камином.

Наверное, Алина была права – профессия все же наложила на меня свой отпечаток. Оставалось лишь догадываться, в какого мозгоклюя я превращусь к сорока, и сноба – к пятидесяти.

Впрочем, до этого еще нужно было дожить.

От последней мысли я усмехнулся, и взгляд невольно остановился на крыше собственного дома.

После гибели родителей, казалось, что никогда не смогу смотреть на него так спокойно. Взвою от тоски. А сейчас будто что-то внутри притупилось.

Дом стал просто домом. Местом, где когда-то мне было хорошо, куда постоянно возвращался, и где ждали самые близкие. Желание избавиться от него притихло. Осталось лишь понять, зачем содержать пустующий дом. Но некоторые вопросы я уже научился оставлять без ответов.

Возможно, это был бзик. Возможно – страх окончательно проститься с родителями. У психологов, наверняка, нашлась бы какая-нибудь стройная теория. Только мне пока было не до них.

Сейчас хотелось чувствовать, что дом рядом. Греться изнутри светлыми воспоминаниями, которых оказалось гораздо больше, чем я подозревал. Дышать. В одиночестве. И полной грудью.

Давненько у меня не возникало таких желаний. Москва с ее пробками и сумасшедшим графиком работы не способствовала. А здесь, в поселке, как прорвало.

От удовольствия даже глаза закрыл.

Позволил морозу забраться под шарф, сковать лицо и запорошить снежинками с головы до ног.

Вдохнул поглубже.

Выпустил ртом струйку пара.

Расслабился…

И вдруг неожиданно понял, что радуюсь покою не в одиночестве.

Возле вольера в пушистой меховой шапке и белом, сливающемся со снегом, пуховике сидела девушка. Сквозь прореху в сетке она чеса за ухом пса и что-то тихо ему приговаривала.

Из-за свиста ветра до меня почти ничего не долетало. Расслышать удалось лишь отдельные слова: «Почему», «Ждала», «Дура», «Теперь»… Но не залюбоваться было сложно.

В прошлый раз в мое отсутствие соседская девчонка превратилась в девушку. Нежную, робкую и губительно-сладкую. А за последние два года стала молодой женщиной.

Ума не приложу, как я не узнал ее в зале. Лера. Валерия. Будущий врач и талантливый художник, который променял свою страсть на свободу от ненавистного пианино.

Где были мои глаза?

Сейчас, рядом с Демоном, Лера безумно напоминала себя прежнюю. Ту, какой я увидел ее в первый раз. Разница была лишь в эмоциях, хорошо читавшихся на лице даже в тусклом свете уличных фонарей.

Тогда это был страх, теперь – растерянность. Тогда она боялась Демона как огня, теперь – жалась к нему сквозь сетку и говорила так, будто не было никого ближе на всем белом свете.

Наверное, самым правильным было уйти. Не стоило вмешиваться в чужое одиночество со своим непрошенным «здравствуй». Но когда у меня с этой девчонкой получалось правильно?

– Ты уже не боишься клыкастого чудовища? – опустив приветствие, произнес я и подошел поближе.

Плечи в пуховике вздрогнули. Спина выпрямилась в струну. И Лера медленно повернулась. Красивая! Нереальная… Словно до этого несколько раз я видел наброски, а сейчас впервые смотрел на чистовик.

– Когда-то один незнакомец сказал мне, что он нестрашный. Я поверила.

– Тебе не говорили, что незнакомцам верить опасно?

Без приглашения я присел на корточки рядом и тоже просунул руку к Демону.

– Он показался мне хорошим.

Большие, серебристо-серые глаза сверкнули. Уголки алых губ опустились вниз.

– Я думаю, ты ему польстила.

Наши ладони на миг соприкоснулись. Взгляды остановились на пальцах. И мне в бок словно разрядом тока шарахнуло. Как оголенный провод поднесли!

– Я познакомилась с Алиной, – Лера первой убрала руку. Легонько тряхнув кистью, она спрятала ее в карман пуховика и воровато оглянулась на меня.

В ответ я, вероятно, должен был что-то сказать. Но от всех этих жестов и эмоций уши слегка заложило, и последняя фраза пролетала мимо.

– У тебя очень красивая невеста. Она мне понравилась. Поздравляю вас. – Длинные ресницы дрогнули.

– Да… Спасибо. – Я с трудом сглотнул непонятно откуда взявшийся ком в горле. – А ты… Как у тебя дела? Все еще не жалеешь, что пошла на медицинский?

– У меня все замечательно. Ни о чем не жалею. Спасибо.

В отличие от прежней, знакомой мне Леры, эта не стала растягивать губы в улыбку, словно слово «спасибо» без него не произносится.