Жена на выход (СИ)

Автомобиль медленно въехал через гостеприимно распахнутые ворота на территорию шикарной виллы и припарковался. Навстречу к нам уже направлялся Аман Талиб с лицемерным оскалом на губах.

— Добро пожаловать, — поприветствовал по-английски, пожал руку Максу и протянул мне ладонь, которую я откровенно проигнорировала: никаких лишних прикосновений в Эмиратах!

Вместо этого лишь натянуто улыбнулась Аману и сухо поздоровалась. Хищник недовольно спрятал зубы и, развернувшись, жестом пригласил нас в дом.

Скользком осмотрела территорию: бассейн, окруженный площадкой с лежаками, песчаные тропинки, с двух сторон обрамленные пальмами, а вдали виднелась оранжерея. Омрачали восточную сказку вольеры с собаками и многочисленная охрана, снующая вдоль границ высоченного забора.

Следуя за Аманом, мы преодолели выполненный в мрачных коричневых тонах холл и оказались в столовой, где суетилась прислуга, в большинстве своем, это были симпатичные девушки славянской внешности. Талиб без лишних слов грозно зыркнул на них — и те бросились врассыпную, будто тараканы при включенном свете, и мгновенно скрылись из вида. Тут же мужчина изменился в лице и с напускным дружелюбием обратился к нам.

— Шейх прибудет с минуты на минуту, а до тех пор я в вашем полном распоряжении, — на этих словах он почему-то посмотрел на меня, приподнимая уголки своих губ в полуулыбке.

Макс тут же накрыл своей обжигающей ладонью мою кисть, сплетая наши пальцы. С теплом и благодарностью взглянула на него, услышав неоднозначный хрип Амана.

— Не стоит беспокоиться, — холодно произнес Стравинский, на чистом английском обращаясь к конкуренту. — Мы подождем, и нам ничего не нужно.

— Что ж, располагайтесь, — таким же морозным тоном ответил ему Аман, но вдруг его глаза стали пламенными, а голос приторно сладким. — Если леди что-то желает, только скажите — и я к вашим услугам, — соловьем пропел хитрый араб, бросая косые взгляды на Макса. Да он же просто прощупывает его слабые места!

— У леди есть, у кого попросить помощи, — со сталью рявкнул Стравинский, но Аман лишь довольно ухмыльнулся и обласкал меня взглядом. — Я ему сейчас в морду дам, — по-русски выдохнул Макс, а я испуганно впилась острыми ноготками в его руку.

— Спокойно, — пролепетала одними губами.

Наши переговоры не укрылись от внимания хозяина виллы. Талиб внимательно оглядел нас, сведя свои густые черные брови к переносице. А потом вдруг спохватился и направился к застекленному буфету из резного красного дерева, что находился в противоположной стороне этой поистине королевской по своим масштабам столовой.

— Не горячись, — попросила я Макса, когда Аман удалился на безопасное расстояние, повернувшись спиной, таким образом, не имея возможности ни слышать нас, ни видеть.

— Этот «омар» совсем обнаглел! Просто раздевает тебя глазами, — раздраженно прохрипел Стравинский, играя желваками.

— Ну, не руками же, — невозмутимо пожала я плечами, однако мне ситуация тоже жутко не нравилась.

— Вот зря ты это сейчас сказала! — чересчур громко рыкнул Макс, и Аман заинтересованно оглянулся.

Дождавшись, пока араб вернется к своему занятию, что бы он там ни делал у буфета, я тихо, но твердо объяснила пылающему Стравинскому:

— Он просто тебя провоцирует! И это лишь начало! Когда здесь будет Хуршид, бой начнется нешуточный. Держи себя в руках, — все это я выпалила на одном дыхании, чтобы успеть до того, как Талиб приблизится к нам.

Тот шел осторожно и плавно, будто зверь перед смертельным прыжком, а в руках нес два бокала с каким-то алкоголем. Кажется, я невольно закатила глаза, потому что лицо Амана как-то подозрительно засияло. Один стакан он вручил Максу, а свой слегка приподнял, сделал маленький глоток, не сводя с нас прищуренных глаз. И уже через мгновение, извинившись, покинул столовую, чтобы встретить Хуршида.

Я повернулась к Стравинскому, предупреждающе посмотрев на него.

— Не пей, ты же за рулем! — проскрипела я, как старая пила.

Все-таки жена из меня получится что надо, в лучших традициях бородатых анекдотов. Однако сейчас мне было не до смеха.

— Выветрится, — отмахнулся Макс. — Я пью, когда нервничаю, — перефразировал мои же слова, сказанные утром о еде.

Ох, зря он испытывает мое терпение!

Со злостью следя, как Стравинский собирается опустошить бокал, я, сама от себя такого не ожидая, вдруг выхватываю из его рук алкоголь и залпом вливаю в себя. Хочу сказать этому несносному мужчине что-то обидное и колкое, но слова застревают в горле, которое мгновенно охватывает огонь, пробираясь по гортани и обжигая легкие. Дыхание останавливается, а из глаз брызгают слезы.

Макс даже приоткрывает рот от удивления, потом взволнованно вглядывается в мое лицо и берет меня за плечи.

— Выдыхай, дьяволенок, — настойчиво говорит, слегка встряхивая меня. — Можно воды? — просит по-английски проходящую мимо девушку в униформе.

Слушаюсь Стравинского, но от этого слез становится только больше. Шмыгаю носом и принимаю из рук подбежавшей девушки воду. С жадностью пью, наслаждаясь тем, как живительная влага охлаждает меня изнутри.