Жена на выход

Скинув свой пиджак, прямо в одежде плюхнулась на постель, с наслаждением утопая в горе подушек разных размеров. Все тело ныло с дороги, а глаза слипались. Прикрыв их, решила просто отдохнуть самую малость, но сама не заметила, как заснула…

Мне снился Макс, мой прежний Макс… Он нежно провел рукой по моей щеке, очертил пальцами линию подбородка, слегка касаясь нижней губы.

— Дьяволенок, надо вставать, — ласковый голос проникал в самое сердце.

Встретилась с добрым, игривым взглядом и утонула в манящей зелени любимых глаз. Лицо Макса было напротив моего, так близко, что я ощущала его дыхание. Я мягко улыбнулась и потянулась к его губам. Во сне можно позволить себе немножко побыть счастливой…

Ощущения от поцелуя были слишком реальными, а когда мужская рука легла на мой затылок, массируя пальцами и путаясь в волосах, я испуганно распахнула глаза. Черт, это не сон!

Со всей силы оттолкнула Макса, быстро отползла на середину кровати, и села, поджав под себя ноги. Я была зла на саму себя! Это же надо было проявить такую слабость!

— Вот только не надо меня винить, — шутливо поднял руки Стравинский. — Ты сама на меня набросилась…

— Я… пере…путала, — только и смогла вымолвить я, заикаясь.

После моих слов Макс почернел от гнева и сжал кулаки. Казалось, он готов был удушить меня в этот момент. Того и гляди прогремит: "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?" Я невольно сжалась, но, к моему величайшему удивлению, зверь быстро спрятался, и Стравинский ровным тоном произнес:

— Хуршид пригласил нас на неофициальный прием этим вечером. На сборы есть часа два.

Я лишь кивнула в ответ, не сдвинувшись с места. Макс обвел меня хмурым взглядом, вышел из комнаты, но тут же вернулся, держа в руках какую-то блеклую ткань. Положил ее кровать и, видя мое недоуменное выражение лица, строго сказал:

— Это твое платье на вечер, собирайся.

Я покосилась на лежащую возле моих ног ткань и неуверенно взяла ее в руки, расправив перед собой. Это было длинное, полностью закрытое, свободное и бесформенное платье, бледно-коричневого цвета, с кружевными вставками, которые ничуть не спасали общую унылую картину. Следует признать, сама ткань была явно из натурального волокна и выглядела дорогой.

— Ты издеваешься? — прошипела я и соскочила с кровати, вытянувшись в полный рост напротив Стравинского. — Я это не надену! У меня есть платье!

— Знаю я твои наряды, — колко бросил Макс. — Здесь такое носить как минимум неприлично.

— Не правда! — вспыхнула я. — Платье, что ты выбрал, блеклое и… никакое! — не смогла подобрать нужное слово для этого кошмара.

В сердцах смяла ткань и получившийся ком запустила в Стравинского. Он поймал платье на лету и вернул мне.

— Ничего, зато меньше мужского внимания будешь привлекать. Мы здесь не за этим! — его голос от ярости превращался в рев. Оборотень какой-то, а не мужчина!

— Так почему же паранджу не купил? — фыркнула в ответ.

— Нельзя. По законам, ее могут носить только мусульманки, — пожал плечами, будто издеваясь надо мной.

— То есть тебя остановило только это? — срываясь на истерику, рассмеялась я.

— Одевайся! Это не обсуждается!

Отдав приказ, Макс развернулся, чтобы уйти.

— Знаешь, а ты бы мог быть местным шейхом! Подумай о переезде! — рявкнула я, намекая на то, что он любит указывать и контролировать.

— Конечно. Как только гарем соберу, так сразу! — бросил он раздраженно.

— А разве не собрал уже? Или тебе все мало? В любом случае, ты на верном пути, удачи! — выпалила я, вспоминая его катерин, олесь… О скольких еще я не знаю?

Колючие лапы ревности все сильнее сжимали мое сердце и парализовали разум. Ревновать чужого мужчину — это вообще адекватно?

Не в силах больше держать себя в руках, просто вытолкнула Макса из комнаты и захлопнула дверь перед его носом.

Потом скользнула взглядом по принесенному им платью и хитро ухмыльнулась. Решил диктовать мне, что надеть? Что ж, я покажу тебе, какой могу быть…

* * *

Я вышла из спальни ровно к назначенному Максом времени, облаченная в платье, которое выбрал он. Стравинский окинул меня изучающим взглядом с головы до ног. По его выражению лица я поняла, что ему не понравилось увиденное, но признать свою неправоту не позволяла гордость. Что ж, дорогой муж, сам виноват!

Макс был практически готов, одет в строгий светлый костюм. Ничего необычного: все такой же заносчивый, идеальный и… красивый. Пару секунд я наблюдала, как он безуспешно пытается завязать на себе галстук, потом подошла к его шкафчику и, выбрав другой, более подходящий к костюму, вернулась к Максу. Молча перехватила и убрала его руки, сняла галстук и накинула ему на шею мой вариант, принявшись завязывать. Стравинский задумчиво наблюдал за моими манипуляциями, но не сопротивлялся.

— Кстати, объятия и поцелуи в общественных местах здесь тоже не приветствуются, — вдруг заявил он, вводя меня в оцепенение.

— Зачем ты мне это говоришь? — недоуменно хмыкнула я. — Неужели думаешь, что я буду бросаться на тебя в порыве страсти? — язвительно добавила.

— Мало ли, вдруг опять… перепутаешь, — припомнил мне наш недавний поцелуй.