Жена на выход

— Нет, ты что! — улыбнулся Макс. — Я не тебя имею ввиду. Ты… своя… — сквозь внезапный кашель произнес он и добавил после паузы. — Нам пора возвращаться!

Поспешно собрав наши вещи, Стравинский направился к машине. Я успела лишь накинуть на себя платье — и помчалась следом.

— Когда вы успели так подружиться с Ключевым? — поинтересовалась, поравнявшись с явно озадаченным мужчиной.

— Около двух лет назад, когда он единственный согласился помочь мне выступить против Емельяненко…

Макс вел автомобиль и, не отвлекаясь от дороги, рассказывал мне о событиях двухлетней давности. Кое-что я слышала от отца, но с позиции Стравинского все выглядело несколько иначе.

Он безумно рисковал тогда, ему пришлось вывезти всю семью за границу, скрываться самому… Но все же Стравинский смог добиться своего, упорный, несокрушимый, как танк: движется к цели и не видит препятствий. А если и видит, то быстро устраняет, что, в принципе, он и сделал со мной…

Потом Макс переключился на тот период, когда решил сменить сферу деятельности и с головой погрузиться в строительный бизнес. Я чувствовала, что он что-то недоговаривает, опускает нечто важное, но меня вдруг обеспокоил другой вопрос. Отец уверял меня: за Максимилианом стоят «не те люди», и его деятельность не совсем чиста…

— Макс, — позвала тихо и сглотнула. — Тебе помогал только Ключевой?

— О, поверь мне, у него такие связи, что с головой хватит! И опыта не занимать! — с уважением в голосе сказал он.

— Какие связи? — не унималась я, сама не понимая, зачем. Ведь Макс никогда не давал мне повода усомниться в его честности.

— Разные, — осторожно ответил, покосившись на меня. — Во многих инстанциях, вплоть до государственных…

— Ммм… — промычала я.

— А еще я продал душу дьяволу, — проговорил стальным тоном, а я непонимающе повернула к нему голову. — Ты же ожидала услышать что-то подобное? Что я достиг всего незаконным путем? — догадался по моей реакции. — Тебе ведь проще поверить в то, что я — последний подонок?

— Нет! Я так не думаю!.. Макс! — воскликнула я, злясь на себя за то, что вообще подняла эту тему.

Зато теперь я точно знала: папа мне соврал. Вот только не имела ни малейшего понятия, зачем ему это было нужно…

— Мне уже давным-давно плевать на то, что ты обо мне думаешь… — раздраженно процедил Стравинский, и это прозвучало как пощечина, на которую я, впрочем, сама и напросилась.



Глава 3

Макс был сам не свой, и не только из-за нашей перепалки в машине — его беспокоило что-то другое. Он метался по номеру, как раненый зверь, и в итоге рванул на кухню. Я ожидала, что Стравинский, как обычно, направится к мини-бару, но он пролетел мимо и вышел на лоджию.

Хотела просто оставить его одного и скрыться в спальне, пока меня не зацепило ураганом «Максимилиан», который разрушительнее всяких «катрин», «сэнди» и «дорианов». Но опять отмахнулась от воплей здравого смысла и тоже последовала на балкон.

Молча встала у парапета рядом с Максом, боковым зрением наблюдая, как вздымается от злости его грудная клетка, а плечи нервно вздрагивают. Заметив мое присутствие, он со вздохом повернул ко мне голову и бросил вопросительный взгляд. Я помедлила, но все же решилась заговорить.

— Макс, — украдкой пролепетала. — Что было в смс?

— Аман начал рыть под нас, — на удивление незамедлительно ответил Стравинский. — Надо быстрее подписывать контракт, пока он не нашел какой-нибудь компромат…

Нахмурившись, я приблизилась к Максу, положив руку на его плечо и успокаивающе погладив.

— Он ничего не найдет! — убедительно произнесла. — Сам посуди, мы расписаны задним числом, про ребенка Хуршид знает, а в остальном-то все чисто. Ведь так? — заглянула в его напряженное лицо.

— Опять начинаешь? — обреченно закатил глаза, видимо, вспомнив нашу ссору по дороге в отель. — Все у меня в бизнесе чисто! И сам проект достаточно грамотный, прозрачный, никаких подводных камней…

— Значит, все хорошо! О чем ты переживаешь? — недоумевала я.

— Аман может зацепиться за любую мелочь, — рявкнул Макс, внезапно разозлившись еще сильнее. — Например, если пронюхает, что наша дочь носит фамилию чужого мужика!..

— Наша дочь записана на мою фамилию, — выпалила я, поздно заметив, что сказала «наша» вместо «моя», однако Стравинский, кажется, пропустил это мимо ушей. — А это уже легче объяснить. Например, может, я посчитала твою фамилию неблагозвучной!

Макс стиснул губы так, что их почти не было видно, и сердито заиграл желваками. Плохой знак, очень плохой…

— А что делать с отчеством? Скажем, что его ты тоже «посчитала неблагозвучным»? — сквозь яростный скрип зубов процедил он.

«А отчество у нее твое, Макс», — подумала я и осеклась, чтобы не выдать лишнюю информацию. Я не готова признаться ему, только не сейчас! Но в то же время, он должен знать, что Аману не за что зацепиться…

Пару секунд неуверенно смотрела на Стравинского, который, в свою очередь, готов был растерзать меня своим пылающим взглядом.

— В Англии не нужно указывать отчество, — выкрутилась я. — Так что ты можешь не беспокоиться по этому поводу! Удачи на встрече! — пожелала абсолютно искренне.