Жена напоказ

— Но ваша девичья фамилия, кажется, не Паграйс, — дойдя до конца списка, Ренельд и его отложил в сторону.

— Я думала, вы знаете это лучше меня самой, — усмехнулась вдовушка. — Неужели до сих пор не собрали на меня досье, которое под силу поднять только портовому грузчику?

— Я на пути к этому. Ещё пара килограммов бумаг — и будет готово.

Мариэтта тихо усмехнулась и скользнула взглядом по столу Ренельда, будто хотела отыскать на нём посвящённую ей пухлую папку.

На самом же деле в мнимом досье на вдовушку пока не скопилось ни листочка. Казалось, её жизнь на поверхности — самая значимая её часть. Прибыльное дело, управление фондом мужа, имением. Борьба с родственниками за право быть полновластной хозяйкой своей жизни… Но, как это обычно бывает, копнёшь чуть глубже — и, словно муравьи из потревоженного муравейника, начинают выползать скрытые подробности. Порой весьма неожиданные. И, может даже, неприятные.

— Оли взяла фамилию матери, — оставив очередные колкости, пояснила Мариэтта. — Мать была более знатной, чем отец. Но её род обеднел, и потому она согласилась на мезальянс. Оли всегда немного… стеснялась отцовской фамилии. Некрупный земледелец, торговец овчиной. Чем тут гордиться? А Оли собиралась поступать в Санктур, где сплошь аристократы. Поэтому и… — но тут она замолчала, как будто вдруг наконец поняла, что интерес Ренельда выглядит подозрительно. — Вы знаете Оли?

«Я порой сомневаюсь, что ты и правда её знал, — подал голос Лабьет. — Такое выкинуть… Кто бы мог подумать! Подставила тебя по-полной».

Ренельд угрожающе на него глянул — и тот сразу сник. Прижал уши и демонстративно отвернулся. В том, что случилось между ним и Оли, пёс безоговорочно считал виноватой её. Но если бы всё было так однозначно… Редко когда бывает виноват кто-то один.

— Я слышал о том, что с мадемуазель Паграйс случилась одна крупная неприятность во время учёбы в Санктуре, — туманно ответил Ренельд. — Светлая часть её ауры была разрушена. И она потеряла способность заниматься магией. Это было довольно известное происшествие. О нём много говорили.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Графиня, всё больше хмурясть, разглядывала его лицо, словно пыталась отыскать на нём отражение того, что он не собирался ей рассказывать. Более того — сам не хотел лишний раз вспоминать.

— Да, всё так и было, — она немного помолчала, явно что-то прикидывая в голове. — Вы же учились, кажется, в одно время? Или я путаю…

— Нет, не путаете, — Ренельд сомкнул перед собой пальцы в замок, выстраивая между ними незримую стену. — Мы учились ровно в одно время. Но на разных факультетах, как можно догадаться.

— И вы не знали её лично? — Мариэтта так сильно сжала в кулаке перчатки, что они, кажется, безнадёжно помялись.

«Эй, кто тут дознаватель, я не пойму!» — возмутился шинакорн, вновь приподнимая голову. — «Рен, пора шлёпнуть мадам Конфетку по попке. Чтобы не зазнавалась».

— Лабьет… — мысленно вздохнул Ренельд.

Что хуже всего, почти каждое подобное замечание шинакорна немедленно вызывало у него мысли о самых различных частях ладной фигурки Мариэтты. Порой мысли довольно навязчивые и нескромные.

«Ладно. Ладно! — сдался пёс. — Можно шлёпнуть по рукам, чтобы не тянула их в зловонные глубины твоей личной жизни».

Но, кажется, уже поздно было переходить к лёгкому терапевтическому рукоприкладству. На лице вдовушки во всей красе проявилось это опасное выражение: острого интереса и подозрительности. Словно она пыталась уличить супруга в измене и вдруг нащупала верную дорожку. В таком состоянии доводы благоразумия отступают под натиском жажды выведать всё немедленно. Желательно, в подробностях.

— Мадам д’Амран, — Ренельд улыбнулся, выдержав интригующую паузу, во время которой Мариэтта даже заёрзала на месте. — Я просто увидел знакомое имя. А затем вспомнил, что с ним был связан некий скандал. Даже в газетах, кажется, писали. А вы уже пытаетесь встряхнуть меня, как ридикюль — в поисках потерянной шпильки. В вас умер следователь — это точно.

— Сочту за комплимент, — весьма условно улыбнулась графиня.

— Попробуйте, — Ренельд дёрнул уголком рта. — Но сдаётся мне, тот следователь умирал в муках. И я, возможно, обсудил бы с его величеством вашу кандидатуру на место месье Лимиера… Он в последнее время не слишком продуктивен. Но у вас и так много забот.

— Какая исключительная забота с вашей стороны, — ядовито проговорила Мариэтта. — Жаль веер не захватила, а то обмахнулась бы.

«А я взял бы конфетку в следователи. А что? — развеселился Лабьет. — От одного её вида злоумышленники теряли бы бдительность. А уж если аурой зарядит хорошенько… У любого кишки спекутся. Недавно испробовал на себе».

— Ты же понимаешь, что я жду подробностей? Позже, — Ренельд коротко глянул на шинакорна, а затем вновь — на Мариэтту. — Что ж, надеюсь, ваша сестра хоть немного восстановилась после того случая.