Жена напрокат

Не выдержало нагрузки. Дало трещину.

Если честь по чести, милиции надо б благодарность. В тридцатиградусный мороз подобрала Дудякова и на хмелеуборочной – в вытрезвитель. Наверняка б сыграл в ящик. Спасла музыкальную единицу!

От радости Зудяков чуть не помер.

Вывесил в школе заранее им сочинённую молнию.

Строго-настрого наказал не срывать.

А вдруг…

И для надёжности он, ликующий, весь день простоял в холодном коридоре у молнии. Как в почётном карауле.

К вечеру Зудяков и посинел, и почернел.

У Дудякова нерабочий день, и Дудяков ничего не знает!

Под покровом глухой ночи директор сорвал свою молнию и – к Дудяковым.

В квартиру полуночного гостя не пустили.

Там помнили его прошлый визит.

Зудяков тоскливо поинтересовался с лестничной площадки. Через замочную скважину:

– Дудяков! Ну, ты проснулся? Ты где вчера ночевал? В образцовом вытрезвителе? Ну субчик! Ну бульончик! Ну отощалый блинчик! Я захожу с севера…[44] Ну какую же ты пустил фиксу![45]

– Отстань! Хватит тащить нищего по мосту![46]

– Чего? Неслышиссимо!

– Отстань говорю, нерводрал![47]

– Неутыка! Хоть вагон тебе умного скажи – всё уходит в свисток! Твоё ослушание тебя погубит. Я б мог накинуть тебе зряплатку… И были б у тебя тачка, дачка да с кайфом жрачка. И мы с тобой почасту обрывали б струночку.[48] А так, сучкастый… Век воли не видать! Научу я тебя свободушку любить! Послушай, нестроевич, какого мнения о тебе родная общественность!

И с неописуемым восторгом, с каким поэты читают стихи любимым, Зудяков стал выть в скважину:

– Таких, как он, у нас единицы!
Но мимо них мы не вправе пройти!
Они нам мешают жить и трудиться!
Они помеха на нашем пути!

– Дудяков! – в горячечном упоении пальнул Зудяков. – Ну, ты всё понял, хмырь зелёный, в своём реквиеме? Ты хоть понял, что ты помеха? Говоришь, кончай мессу да иди спать? Я-то пойду. Но уснёшь ли ты? Завтра ты у меня серенады запоёшь. Да хорошенечко перечитай про перетяжку![49]

Теперь я понимаю, почему смеётся Зудяков, когда услышит что-нибудь возвышенное про бедную музыку.

2 апреля 1967

Безответная любовь

Нет таланта – не зарывайся!

Л. Леонидов.

Если тебе хочется говорить, но нечего сказать – пиши стихи.

Почти всякий в молодости воображает себя пиитом, а потому при первой возможности начинает гугнявить что-то рифмованное. Ему (ей) мало аудитории в одну человеко-единицу. Мало места в альбомах. Газету подавай!

В редакции пошли навстречу трудящимся и торжественно открыли бухту «Графомания».

Час от часу не легче.

Полку графоманов катастрофически прибывает.

Здравствует в Кривых Двориках Даша Лебёдкина.

Библиотекарь.

По совместительству поэтесса.

На этой почве прислала в газету граммов сто своих трудов.

В «Детстве и юности» правдиво воспела пройденный путь:

За партой я сидела 10 лет
Узнала много интересного я в школе.
Учиться надо, неучиться – нет
Ведь нет у нас в стране людей в неволе.

Метко схвачено.

Только вот Даша маловато сидела за партой. Раз даже не заметила, что частица не в натянутых отношениях с глаголами, а потому предпочитает держаться от них на расстоянии.

Не в ладах Даша с точками и запятыми.

Не будем вдаваться в подробности по линии грамотности.

Что ещё для души приготовила Даша?

За окошком солнце лучится
Веет утро прохладой
И собака куда-то мчится
По зеленому саду.

И что это за тявкуша, которая с самого утра без дела носится? За что её только и кормят?

Явную оплошность срочно запеленговала поэтесса.

Тут же сполна выдает себе программу-минимум на день:

Надо в лес за грибами сходить
Надо дома помочь по хозяйству

А все же, о чём этот стих?

В нём, догадываемся, заложена глубокая философия: человек целенаправленней строит свой трудовой день, следовательно, и жизнь, чем наш общий четвероногий друг.

Дальше.

В саду увидишь ты шиповник
Вокруг смородина стоит,
А рядом с ней растет крыжовник
И совсем близко пес лежит.

В этом творении тявкула уже исправился. Ну кто что скажет против такого трудолюбивого пса? Стережёт крыжовник, зарабатывает на кость насущную. Жизненно!

Но вот героиню следующего произведения каким-то ветром закинуло в лес.

«А навстречу мне ужас сколько цветов!»

Жадина, она «все сорвать готова».

Но вовремя одумывается и, довольствуясь одним лютиком, остальные несёт людям.

Старушка увидев подснежник живой
Уголками рта улыбнется
Ее постаревшее сердце волной
Забьется, забьется, забьется.