Жена напрокат

— Ну и не надо! — буркнул Мирон и убежал, сев на диван.

Ноги Мирона не доставали до пола. Он обхватил себя ручонками и насупился. Настя хотела позвать его ещё раз, но я остановил её.

— Не надо, Насть…

Я обхватил её за локоть. Руку убирать не захотелось, еле заставил себя это сделать.

— Я сам тебе помогу навести порядок.

— У тебя много наград, — сказала Настя, чтобы не висела неловкая пауза. — Видимо, ты отличный хоккеист!

— Не смотришь хоккей?

— Извини, но нет. Я, конечно, знаю тебя, как известного игрока. Твоё имя на слуху, но на этот мои знания о хоккее заканчиваются.

— Хочешь посмотреть на игру? — предложил я. — Вместе с Мироном?

— Даже не знаю, Даниил. Только если это будет интересно Мирону.

— Замётано! Сейчас договоримся!

Я сел рядом на пол у ног Мирона, прислонившись спиной к дивану. Я наблюдал за Настей.

Гостиная была огромной, поэтому наш с Мироном разговор вполголоса Настя бы не услышала.

— Чего губы надул, Мирон?

— Ничего. Я с предателями не разговариваю! — выпалил мой сын.

— С чего ты взял, что я — предатель?

— Ты сказал, что моя мама — некрасивая. А это неправда! Моя мама — самая красивая!

Я перевёл взгляд на Настю. Она как раз поднимала приз «Золотой шлем», бережно ставя его на полку.

Да, Настя красивая, пришлось признать мне. Особенно, когда наклоняется и словно нарочно демонстрирует мне круглую попку.

— Почему ты решил, что я говорил о твоей маме?

— Ты говорил о мыши. А я раньше слышал, как ты называл мою маму «мышкой»!

31. Даниил

Чёрт! У Мирона отличный слух!

Я могу только гадать, когда он успел услышать это фривольное обращение. Значит, нужно контролировать свой язык в присутствии сынишки.

— Э-э-э… Парень, тут ты ошибся!

— Почему? Я всё слышал!

Мирон пытливо посмотрел на меня.

— Я считаю твою маму очень красивой, — признался я. — Я даже хочу пригласить её погулять, но боюсь, что она откажется. Потому что нужно будет присматривать за тобой.

— Правда?

Я внимательно посмотрел на аппетитную фигуру Насти, признавшись, прежде всего, самому себе:

— Правда, конечно же.

— А как же слово «мышь»? — не унимался Мирон.

— «Мышь» и «мышка» — это разные обращения. Мышью я называю неприметных и некрасивых женщин.

— Как воспитательница в детском саду? — уточнил Мирон.

— Я не видел эту женщину. Но если она не такая красивая, как твоя мама, то да, она мышь.

— Хм… А мышка?

— Мышка — это ласковое прозвище.

— О-о-о-о… — задумался Мирон и сделал вывод. — Значит, я зря разбил твою вазу?

— Абсолютно точно. Зря.

Мирон насупился. Я делал в детстве точно так же, когда сам признавал свою вину, но не хотел говорить об этом вслух.

— Не переживай. Эта старая бабушкина ваза мне никогда не нравилась и мешала, — сказал я. — Ну что, мир?

— Мир! — улыбнулся Мирон.

— Дай пять, парень! А как насчёт того, чтобы сходить на хоккей?

— На настоящий?

— Разумеется, на настоящий!

— Я спрошу у мамы!

Мирон подскочил и подбежал к Насте, обняв её за ноги. Ах, же ты хитрец! Они пошушукались о чём-то вдвоём.

Причём я усердно делал вид, будто не знаю, о чём они говорят.

— Даня! Мама сказала, можно! — вприпрыжку понёсся ко мне Мирон.

Я неожиданно для себя громко рассмеялся и подхватил маленького хитреца на руки, слушая, как часто бьётся его сердечко.

Всё-таки, дети — это здорово!

— А я могу посидеть с бабушкой… — доверительно сообщил Мирон мне на ухо.

— Не понял. Ты же на игру собрался?

— Ну, нет же! Когда ты пойдёшь гулять с мамой, я посижу у бабушки. Мама иногда оставляет меня у бабушки, когда ей надо на работу, а я не хожу в детский садик.

Я посмотрел на Настю. Она направлялась в нашу сторону, я покачал головой.

— Подожди, Насть. У нас переговоры в штабе.

— Секретные, — подсказал Мирон.

— Особо секретные. Пятого уровня… — согласился я и на всякий случай отошёл подальше от Насти.

— Итак, сообщник. Что там с бабушкой?

— Бабушке можно позвонить. Она уже старенькая и сидит на пенсии, — важно сообщил мне Мирон.

Я рассмеялся.

— Сидит дома, и уже на пенсии, так?

— Я так и сказал!

Ладно, не буду спорить.

— Я могу посидеть с бабушкой. Тихонечко, — пообещал Мирон. — Только я не хочу есть мокрые котлеты и манную кашу.

— Договорились! — пообещал я. — Как только определюсь с датой, я позвоню твоей бабушке и обо всём с ней договорюсь.

— Только не забудь про котлеты. Они такие мокрые и гадкие! — скривился Мирон.

— Замётано. Мокрым котлетам мы говорим «нет».

Я спустил пацанёнка на пол.

— Дань? — позвала Настя.

Я мгновенно обернулся на ласковое прозвище и улыбнулся, как кот, натрескавшийся сметаны.

Плюс одно очко, Даниил Сергеевич.

— Слушаю тебя, Настенька!

Настя смутилась и плотно сжала свои губки.

— Нам надо домой.

— Что? Ещё же рано? — возмутился я. — Ещё нет девяти часов!

— Да. Но пока мы доберёмся до дома, будет уже девять. Мне нужно искупать Мирона, завтра ему рано вставать в детский сад.

— Ладно…

Честно говоря, я ужасно расстроился.