Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем! (СИ)

Кованые сундуки стали соскальзывать в воду, разбивая лед и наклоняя сани еще сильнее. Сами сани, груженные всяким добром, скатывались назад, медленно увлекая невесту в ледяную бездну.

— Марыська! Ты-то куда лезешь! Потонешь ведь! — басом крикнул один рыбак. — Жаль девку-то! Эта ж ее за собой утащит! Гляди, как цепляется! Брось ее, Марыська!

Сани съехали вниз, накреняясь и зачерпывая воду. Марыська завизжала, хватая барыню за руку и надрываясь изо всех сил.

— Пропали девки! Обе! — выдохнул паром маленький старичок-рыбак, отогревая замерзшие руки.

Сани уже утонули почти до половины.

— Не пускай меня, Марысечка… — дрожащим голосом шептала невеста, пытаясь выбраться из мокрой тяжелой шубы. — Не пускай… Молю…

— Не отпущу, барыня… Не отпущу… Только шубы снимайте! Не боитесь! Батюшка новые справит! — спешно кричала Марыська, изо всех сил сжимая дрожащую бледную руку с дорогими перстнями. — Я держу, а вы сымайте!

— Не выходит, Марысечка…

— Ну и кутали-укутали! Пропади пропадом шуба соболья! И сундуки окаянные! — задыхалась Марыська, пытаясь вытянуть барыню за руку. В тишине было слышно, как слетают с рук барыни золотые перстни и звенят о лед.

— Сундук шубу держит! Сдвинуться не могу… — выдохнула перепуганная бледная невеста, пытаясь содрать с себя налитые ледяной водой меха.

— Давайте помогу! — задыхалась паром Марыська, как вдруг…

Послышался страшный хруст.

Рыбаки бросились бежать к берегу.

Перепуганная Марыська внезапно отпустила руку и опрокинулась на спину.

Огромные сани стремительно исчезали под водой. Последнее, что она видела, как мелькнула перед ее глазами протянутая рука с перстнями и перепуганные синие глаза. А потом, словно лезвия, сверкнули полозья.

— Барыня! — пропищала Марыська, закрывая лицо руками, когда сани исчезли в темной воде.

Лед почти сомкнулся, словно не было ни саней, ни красавицы невесты, ни богатых сундуков, ломившихся от всякого скарба.

— Ой, батюшки! — закричали рыбаки. — Потонула! И все добро с ней! Водяному достанется! Еще одной утопленницей больше станет…

— Какому водяному? — сплюнул старик. — Спит он! Карачуну ее везли! К елке бы привязали, да в лесу оставили! Слыхал я в корчме, как приказчик купца рассказывал спьяну! Дескать, купец просил размести дороги, чтобы торговать сподручней было!

— А девку зачем брали? Тоже ентому Карачуну? — спросил парень молодой, все еще не сводя глаз с алого сарафана.

— А это хитрость такая! Чтобы барыня ничего не смекнула! Девку-то грохнули бы под деревцем. А тут эвонна как!

Молодой рыбак пробрался по льду и ловко ухватил Марыську за косу, оттаскивая по чавкающему водой снегу от огромной расползающейся полыньи.

— Пусти! — визжала Марыська, вырываясь. — Пусти, окаянный! Пусти, заклинаю!

В темной воде все было наполнено гулом. Сани опускались на дно. Из них вываливались и раскрывались сундуки, рассыпаясь серебром и золотом.

Купеческая дочь опускалась вместе с ними.

В мутной воде, словно что-то затаилось и ждало, когда последний воздух выйдет из хрупкого тела. Сквозь гул растревоженной воды прорывались воспоминания.

«Послушай, девонька моя… Выдает тебя отец замуж. Да что-то тяжко мне на сердце… Ни сватов не видала, ни имен не слыхала… Не к добру это… Возьми этот оберег… Помнишь, слова, которым я тебя учила?» — вспомнился ей тихий скрипучий голос нянюшки, наряжающей ее перед свадьбой.

«Помню, нянюшка», — шептала она тогда, с грустью глядя на кокошник, расшитый жемчугами и на отражение старенькой нянюшки в зеркале. Нянька опустила глаза и что-то причитала себе под нос: «Не к добру!»

«Так, коли беда какая, ты оберег в руке сожми да слова заветные скажи! Хоть шепотом, хоть губами одними! Не боись, кому надо, те услышат!» — тихонько поучала няня, переплетая ей косы.

Дворовые суетились и бегали туда-сюда, складывая сундуки с тканями заморскими, самоцветами и серебром на разукрашенные сани. Небо было ярко голубым, и все вокруг сверкало от свежевыпавшего снегом. Лишь на горизонте возле заснеженного леса виднелась малиновая дуга раннего заката.

Отец хмуро поглядывал на дочь и раздавал указания дворовым. Это туда, это сюда! Еще несите! Маловато будет!

— Ой, да и что, что сватов не было! Главное, чтобы жених красивым и ласковым был! А коли обижать будет, так скажите, что батюшке нажалуйтесь! А батюшка у вас, как осерчает — всем достается! Мне вон в тот раз тоже плетей всыпали ни за что! — вспомнился смешливый голос Марыськи. — Под руку горячую попалась!

— Тяжко мне на сердце, Марыська, — вспомнился ее собственный голос. Она сидела разодетая в соболью шубу, чувствуя, как страшное предчувствие пробирает ее, словно мороз.

Она ехала в санях, нахохлившись дорогими мехами, и сверкала на морозном солнце самоцветами. Ее ноги были прикрыты медвежьей шкурой. На коленях она держала ларец с золотом.