Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем! [СИ]

Поэтому в такую ситуацию я попала впервые! Мне было искренне жаль Мизгиря. Если он действительно так влюбился, его бы любовь да на кого-нибудь другого! Хотя, как можно влюбиться в ту, что видел меньше минуты! Понравиться — могу, влюбиться — вряд ли!

— Не убивай его, пожалуйста… У него невеста есть. Его, небось, всей деревней ищут, — прошептала я, умоляюще схватившись за драгоценную одежду. Допустить смерть я не могу, поэтому решила бороться за жизнь до победного.

— Прошу тебя, не убивай… Елиазарушка, милый… Пусть живет… — гладила я руку. Я попыталась выпутаться из шубы и поднять ее, чтобы поцеловать, но она держала меня мертвой хваткой.

— Молчи! — произнес очень суровый голос. Метель выла голодной волчицей, которая вот-вот начнет свою страшную охоту. И даже мне было страшно от этого воя. Таких метелей я еще не видела!

— Елиазарушка, — зарыдала я, вращаясь под шубой и вжимаясь в него. Огромная медвежья фигура возвышалась надо мной, а я растирала нос. — Прошу тебя, миленький… Пусть до деревни добежит!

Суровое выражение лица чуть прояснилось…

— Пожа-а-алуйста, — встала я на цыпочки, роняя льдинки слез. — Пожа-а-алуйста…

Глава девятнадцатая. Иней в висок, мороз в ребро!

— Нет! — послышался ответ. А я говорила, предупреждала, что у меня есть муж! Кто меня послушал? Никто! Вот сами его и успокаивайте! Собирайтесь всем лесом, разминайте губы и целуйте!

— Если ты так сделаешь, я с тобой разговаривать не буду! — возмутилась я, топнув ногой. — Никогда… Никогда-никогда!!!

Я подняла голову, встречаясь с яростным взглядом.

— Никогда-никогда! — подтвердила я, не забывая о том, что главное — спасти жизнь человеку. А как он ею распорядится — уже не мои проблемы.

— Где он?! — послышался голос Карачуна, когда он бросил взгляд на то место, где стоял влюбленный.

Что же делать! Что делать? Я видела, как напущенный на бедолагу холод заставил его замереть! Еще немного и все!

И тут я вспомнила кое-что важное!

— Мизгирь! Иди-ка ты к Лешему!!! — закричала я. С веток одновременно сорвались вороны и с жутким, зловещим карканьем взметнулись в ночное небо. Это выглядело, как проклятие. И крики ворон были тому подтверждением!

В эту же секунду Мизгирь исчез.

— Фух! — выдохнула я. Ничего! Найдет избу — отогреется!

— Ты что?!! — послышался над лесом скрипучий голос. Казалось, деревья заскрипели и заходили ходуном от негодования! — Ты чей-то! Его ко мне послала!

— Карма! — каркнула я, чувствуя, как попы отлегло. А вот от сердца нет, потому что на груди лежала тяжелая рука. — Карма! Семен Семенович! Карма!

— Я что? Теперь его приютить обязан! Ах ты! — возмутился Семен Семенович, скрипя корягами.

— Можете даже обогреть! — рассмеялась я. — Я не против! И жене не скажу!

Ну, правильно! Не будешь маму-папу слушать, будешь у Лешего конфетки кушать!

— Ууух! — недовольной совой ухнул Семен Семенович. И огромная птица вспорхнула с дерева, стряхивая снежную шапку прямо нам на голову.

— Нет, а что? — обиделась я, выпутываясь из чужих объятий. — Смотреть, как ты убиваешь?

— А ничего, что он к моей жене руки протянул? — послышался страшный голос. — Я убиваю и за меньшее!

Я смотрю, он этого так не оставит! Плохо…

— Послушай, — посмотрела я в серые сердитые глаза и уперла руки в боки. — Да какая я тебе жена? Так, хулиганом на снегу писано! Или божество настолько древнее, что уже забыло, что с женой делают?

Ой, куда-то не туда меня понесло на санках альтруизма! Срочно! Срочно исправляться!

— С женой хотя бы время проводят! — тут же исправилась я. — С женой за ручку ходят! А то у меня не муж, а… а… полярник! С женой хотя бы разговаривают!

— Как ты смеешь упрекать меня? — прищурились серые глаза.

— На правах законной супруги! — усмехнулась я, не отводя взгляда. А потом негромко добавила: — Которой жить осталось два с половиной месяца… Грустненько, да? Эх!

Я снова с размаху пнула сугроб.

— Ты зачем его спасла? — послышался грубый низкий голос.

— На всякий случай! Скажем, про запас! — ответила я, бросив мимолетный взгляд на могучую фигуру. — Пусть лежит! Влюбленный мужик всегда в хозяйстве пригодится. Нет, а что? Вдруг мне напоследок любви захочется? Ласки, нежности. Чтобы не страшно было. А то знаешь, умирать ведь страшно. Чтобы кто-то за ручку держал, пока я таю… Ты ведь держал меня за руку, когда я умирала? Держал. А если бы не держал, знаешь, как страшно было бы…

Я вздохнула, усмехнувшись своим мыслям, и вспоминая жаркий поцелуй на снегу.

— Куда уж тебе, древнему божеству, знать о том, как страшно умирать. Ты вон сколько живешь, — заметила я. — А век Снегурочки короток!

— Ничего с этим поделать я не могу, — послышался хрипловатый голос. Мне протянули руку. — И так тяну до последнего… Уже весна-красна цветет, а я все морозы насылаю… Жаль вас, Снегурочек…

— У-у! — помотала я головой, глядя на его ладонь. — Запомни, как ты это делаешь, а потом, по весне повторишь… Мне это будет очень нужно.