Жена-невольница. Непокорное пламя

Орели попыталась вспомнить хотя бы строчку из той оды, что сочинил король Хартии в ее честь, но память отказалась ей повиноваться. А между тем Розалинда мучительно краснела и не знала, что ответить на выпад леди Шарлон.

— Я стала посмешищем, верно?.. — пробормотала Розалинда, глядя в пол. — Позволила королю Шилдании вольности, а после сбежала от него же…

Глаза Орели стали размером с чайные блюдца, подкрашенные брови удивленно взлетели вверх.

— Так это же превосходно! — недолго думая, виконтесса принялась аплодировать. — Ты поступила правильно, лучше и придумать сложно! Как золотистая форель, поманила рыбака пышным хвостиком и юркнула в водоросли. Поверь, от такого в мужчинах только сильнее разгорается азарт, куда больше им нравится добиваться того, что с неохотой идет им в руки.

Розалинда вскинула голову и недоверчиво пробормотала:

— Мне кажется, я оскорбила Его Величество, а еще упрекнула его во лжи. Не думаю, что ему вновь захочется видеться со мной после этого.

Интерес Орели к произошедшему разгорелся с невероятной силой. Но Розалинда наотрез отказалась сообщать подробности. Она лишь мельком заметила, что виновницей ее бегства стала другая дама.

— Деточка моя, — Орели подошла к Розалинде и накрыла ее руку своей. Во взгляде виконтессы горела мудрость прожитых лет. — Короли всегда волочились за красивыми придворными дамами, редко кто из них хранил верность собственным женам. Но одно дело стать утешением на ночь и совсем другое — стать фавориткой. Уж я-то знаю, о чем говорю. Своим отказом ты не оттолкнула от себя короля, скорее наоборот. И кто знает… Эйден еще не женат!

— И он захочет увидеть меня вновь? — Лицо Розалинды просияло. В ее голосе прозвучала надежда. — Возможно ли это?

— Еще как возможно, — подтвердила Орели и дружески пожала ладони Розалинды. — Ради мимолетного увлечения ни один король не оставит свой двор и не отправится на улицу отплясывать среди толпы деревенщин. Это успех, деточка! Ошеломительный успех.

— Если ты не возражаешь, мы хотели бы отправиться домой, — обратилась к подруге Аделина.

— Думаете зачем я разыскивала вас по всему саду? — рассмеялась Орели. — Я, знаете ли, слегка утратила былую прыть и готова заснуть прямо на лужайке.

И три дамы направились к главным воротам Рошена, где ожидал их экипаж. Розалинда не шла — летела, окрыленная тысячей надежд. Пламя в ее груди лизало юное сердце огненными языками и прорывалось наружу, отображаясь в глазах зелеными искрами.

Глава 7

Над Хартией лениво поднимался рассвет, его еще сонные лучи осторожно лизали стены домов и крыши, точно пробуя их на вкус. На разбуженных зарей улицах громыхали тележки, о чем-то спорили и перекрикивались торговцы. Пронзительно орала раззадоренная весной кошка.

Запряженные в карету лошади сбавили ход, как только свернули в узкие извилистые улочки Керси. Двухэтажные дома в том районе столицы, где проживало семейство Лавуан, самым нелепым образом перемежались с многочисленными лавками, складами и убогими домишками ремесленников. Не самый комфортабельный и чистый район.

— Прибыли, — объявил кучер, останавливая карету.

— До свидания, мои дорогие, — попрощалась Орели, нещадно зевая. — Обязательно сообщите мне, когда получите известие от Адриана.

— Непременно, — пообещала Аделина и поцеловала подругу в подставленную щеку.

Выйдя из кареты, мать и дочь поднялись на крыльцо своего дома и позвонили в подвешенный к двери колокольчик. Им открыла Джоси — миловидная старушка-экономка, одна из немногих слуг, не покинувших семейство Лавуан в тяжелые времена.

— Ох, наконец-то вы вернулись!.. — всплеснула она сухонькими, похожими на лапки воробышка, ручками. — А я-то вся уже извелась…

— Не волнуйся, Джоси, с нами все в порядке, — тепло улыбнулась Розалинда, входя в дом.

Экономка подала дамам воду и полотенце. Сколько себя помнила Розалинда, Джоси всегда тщательно следила за чистотой и порядком в их доме. Прежде ей подчинялся целый штат прислуги, теперь же многое приходилось выполнять самой. Но экономка не жаловалась, с годами она не утратила ни энергичности, ни доброго нрава.

Джоси всегда носила тугой пучок и белоснежный кружевной передник. С годами ее русые волосы посеребрила седина, а некогда гладкая кожа стала сухой и морщинистой, как пергамент. Но ничто в изменившейся внешности Джоси не могло заставить младшую леди Лавуан изменить свое к ней отношение. Экономке Розалинда рассказывала все и всегда, как лучшей подруге, делилась с ней сокровенными мыслями — даже теми, что не решалась поведать матери.

Но только не в этот раз. О своей влюбленности в Эйдена юная леди Лавуан предпочла умолчать, бережно храня тайну в сердце — как берегут от чужих взглядов драгоценную брошь в наглухо закрытом ларце.