Жена палача (СИ)

Казней в Сартене не было, но пару раз, когда я шла вместе со своими новыми подругами – форкатой Анной Сегюр и форкатой Лиз Тюренн, на рынок за сладостями или в булочную за бриошами, я видела, как проезжает палач – на черном жеребце, в меховой волчьей куртке и шапке, и в неизменной маске.

Всякий раз я останавливалась и кланялась ему, не обращая внимания на удивленные взгляды подруг. Он отвечал мне коротким кивком, но мы никогда не заговаривали.

- Вы не боитесь его, Виоль? – спросила однажды Анна. – Он такой страшный…

- Он кажется таким, - поправила я ее, - потому что носит маску. Но для меня это неважно. Мастер Рейнар помог нашей семье, и пока жива, я буду кланяться ему в знак благодарности.

Но если я редко видела палача наяву, это не значит, что перестала думать о нем. Наоборот, мысли о мастере Рейнаре посещали меня все чаще и чаще, и стали уже чем-то вроде болезни. Я видела его в каждом сне – он приходил ко мне, склонялся над кроватью, осторожно открывал рубашку на моей груди и целовал в губы. Часто мне снилось, что я снимаю с него маску, но всякий раз просыпалась прежде, чем видела его лицо. Порой во сне я приходила к нему, и он открывал двери, пропуская меня в дом, а иногда я сидела на берегу реки, а палач выходил из воды – совершенно голый, и вспоминая днем подобные сны я краснела до ушей, старательно отворачиваясь, чтобы не заметили тётя или сестра.

Из окон нашего дома не было видно рябинового холма, но я могла разглядеть крышу дома палача, когда прогуливалась с тётей возле пруда у городской стены.

Перед Рождеством мы с тётей все дни проводили в кухне – готовили ромовые пудинги, имбирные пряники и ванильные полумесяцы, жарили кровяную колбасу и пекли пшеничный праздничный хлеб – круглый, караваем, по-старинке.

Меня радовали эти предпраздничные заботы, и все казалось сказочным, удивительно милым, и хотелось дарить радость всем.

Поэтому после полуночной службы в Сочельник, когда мы с тетей вернулись домой под утро, и тетя легла отдыхать, я сложила в корзину рождественский пудинг с цукатами и изюмом, кружок кровяной колбасы, головку сливочного сыра, жареную курицу, фаршированную печенью, круглую пшеничную булку и кулек с печеньем и пряниками, и, никому ничего не сказав, отправилась за город.

Можно было нанять сани и не идти до холма пешком, но я не хотела, чтобы кто-то знал, куда я отправилась. Я не сказала тёте, и не собиралась посвящать в свои намерения никого другого. К тому же, погода была чудесной – ясной, солнечной, снег похрустывал при каждом шаге, но было совсем не холодно. Я закуталась в платок и побрела по накатанной дороге.

До рябинового холма я добралась за час и совсем не устала. Наоборот, мне казалось, что ноги несут меня сами. И даже узкая тропка, ведущая от основной дороги на вершину холма, не испугала меня. Было видно, что дорожку расчищали, но накануне валил снег, и я утопала в нем по щиколотку.

Я устала, но сил прибавилось, когда я увидела дом палача.

Мне пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоить колотящееся сердце, и только потом я постучала в тяжелую дубовую дверь.

А вдруг мастера Рейнара нет дома?..

Но я не успела испугаться этого, потому что дверь распахнулась, и  сердце мое заколотилось еще быстрее, чем когда я поднималась на холм.

На пороге стоял палач – в маске, в белой шелковой рубашке и стеганом бархатном жилете поверх. Он распахнул двери, взглянул на меня и медленно отступил, пропуская в дом.

- Что-то случилось, форката Виоль? – спросил палач, и от одного его голоса по телу прокатились огненные волны.

- Ничего не случилось, - сказала я, старательно стуча каблуками, чтобы сбить снег, и делала это гораздо дольше, чем требовалось, скрывая смущение. – Я пришла поздравить вас с Рождеством, мастер Рейнар. И принесла вам подарки, - я старалась говорить беззаботно и весело, и протянула ему корзину, но он не тропился брать ее.

И зачем-то уточнил:

- Вы пришли сюда одна, пешком, чтобы поздравить меня?

- А что вас удивляет? – спросила я. – Праздник – он для всех. А я почему-то подумала, что вам вряд ли принесут сладкий пудинг сегодня.

Он, наконец, взял корзину, и опустил голову – мне показалось, скрывал улыбку.

- Да, вы правы, форката Виоль. Рождественским пудингом меня никто баловать не собирался. Пройдите к камину? Согрейтесь… прежде, чем отправитесь обратно.

- Очень любезно с вашей стороны, - ответила я, развязывая платок. – Но если у вас нет гостей, я не отказалась бы и пообедать с вами.

Возникла долгая пауза, и я успела передумать тысячу думушек за эти секунды. Он посчитал, что я слишком навязчива. Ему не нравится, что я пришла. У него гости, и я не вовремя. У него женщина, а я…

- Признаться, не смел о таком и просить, - сказал палач. – Но если вы согласитесь – я буду счастлив.

- Так и быть, осчастливлю вас, - неловко пошутила я, снимая шубу. – Пойдемте к камину, я поджарю кровяную колбасу, а заодно и согреюсь. Все-таки не май месяц на дворе.

- Хорошо, - он указал в сторону комнаты, где, как я уже знала, находилась столовая.

Я принялась снимать сапоги, присев на скамейку возле входа.