Жена палача

Между Лилианой и Рейнаром и в самом деле не было любовной связи – только несколько поцелуев. Невинное кокетство, какими их считала Лил. Судя по записям, она не вспоминала о Рейнаре все эти годы, и только лишь после моего решения выйти замуж за сартенского палача, начала писать о зависти, о сожалении. Она желала разрушить наш брак, и каждая строчка дневника так и брызгала ядом и ненавистью ко мне и к Рейнару…

Была здесь запись о фьере Амелии Алонсо - та имела неосторожность довериться моей сестре, рассказав о неудачной попытке соблазнения палача. Вспомнив об этом Лилиана сумела убедить "глупую наседку с выводком цыплят" - именно так сестра называла фьеру Алонсо в дневнике - что во всём виновата я. И я такой нежный цветочек, что имеет смысл сходить и поговорить со мной откровенно.

"Кто же знал, - писала сестра днём позже, разбрызгивая по страницам чернила, - что моя неженка-сестрёнка будет отстаивать своего палача, как тигрица. Я удивлена. Виоль хватил припадок ума и храбрости?".

С особенным злорадством она описывала, как подбросила чулок в мой дом, пока я бегала за водой для неё.

Бедная Лилиана считала, что я никогда не узнаю, кому принадлежит чулок,и буду вечно мучиться в сомнениях. Так она мстила сразу мне, Рейнару и собственному мужу, считая, что чулки были подарком для любовницы Гуго Капрета.

Возможно, этим она и подписала себе смертный приговор... Когда фьер Капрет обнаружил пропажу, Лил превратилась из жены в опасного свидетеля.

Последняя запись была сделана в день памятного разговора в беседке. Всего несколько строчек, но, прочитав их, я долго сидела неподвижно, глядя в стену и ничего не видя.

«Я проиграла, - было написано летящим почерком сестры. – Мне казалось, я приобрела целый мир, а на самом деле потеряла всё. Как жаль, что некоторым девушкам их красота не приносит ничего, кроме надежды на богатство. И как несправедливо, что моя сестра получила больше, чем богатство, а ведь я красивее, чем она».

Когда я вышла из комнаты без окон, то увидела, что фьер Ламартеш и Рейнар стоят в коридоре, терпеливо дожидаясь меня. Я вернула дневник дознавателю, взяла мужа за руку, и мы с Рейнаром покинули здание суда, а потом отправились домой, на рябиновый холм.

Мы шли пешком, ведя вороного в поводу, и почти не разговаривали. Но в этом не было необходимости, потому что сейчас между нами возникли то понимание и то единение, о которых я мечтала. Уже подходя к дому, я призналась мужу:

- Лилиана не желала мне добра. Как страшно, что родная сестра не желала мне добра. Но мне всё равно её жаль. Всё равно.

Эпилог

- Пересядь от окна, пожалуйста, - попросил Рейнар, когда я только-только устроилась за столом, чтобы позавтракать.

В дверь постучали, и я побежала открывать, успев заметить, как муж переставляет мой стул на другое место.

На крыльце стоял королевский курьер, и я, оробев, приняла у него под роспись письмо – конверт из белоснежной шелковистой бумаги был опечатан красной печатью с оттиском короны.

Королевское послание!..

Руки у меня дрожали, когда я ножом для бумаги взрезала конверт и извлекла из него сложенный вдвое листок.

- Что это? – спросил Рейнар недоумённо, встав позади меня и положив подбородок мне на плечо, чтобы прочесть письмо вместе со мной.

Это была выписка из королевского указа, заверенная подписями первого советника и королевского дознавателя.

С этих пор палачи королевства обретали гражданский статус и защиту короля, а Рейнару и всем его потомкам, за особые заслуги,  присваивалось гражданство Сартена. Так же Рейнар увольнялся с должности палача и был зачислен в королевскую гильдию врачей.

- Боже! – только и сказала я, прочитав всё до конца, а потом расплакалась, уткнувшись мужу в грудь.

Он ласково погладил меня по голове и спросил:

- Зачем же ты плачешь, если всё закончилось?

- Это от радости, - призналась я, шмыгая носом. – Представляешь, теперь мы вместе будем ходить в церковь, и никто нам слова не скажет.

- Конечно, это – самое главное, - добродушно поддакнул Рейнар. – Садись завтракать, чай остынет.

- Самое главное, что теперь наши дети будут защищены, - сказала я, прижимаясь к нему сильнее.

- Да, я очень рад за нашего сына, - согласился Рейнар. - Впрочем, если будет дочка, я обрадуюсь не меньше. Думаю, ребенок родится к маю.

Я ахнула, а он рассмеялся.

- Как ты узнал? – бросилась расспрашивать я. - Ведь я сама подумала об этом только недавно, и даже не уверена…

- Зато я уверен, - ответил он. – Отойдите от окна, фьера ди Сартен, чтобы не продуло. В вашем положении надо больше заботиться о здоровье.