Жена Петра Великого. Наша первая Императрица

Отправив неуместно памятливую подругу спать, Марта сварила несколько яиц, добавила круг хлеба, кувшин молока… А потом подумала немного и стала складывать в большую корзину, с которой обычно ходила за покупками, всю провизию, которая нашлась в доме. Ведь товарищи Йохана, наверное, тоже проголодались! Когда еще комендант догадается поставить их на довольствие!

Когда Марта вышла из дома, орудийная пальба почти прекратилась, и только изредка одиноко бухала пушка — в крепости или за стенами. Жены гарнизонных солдат, нагруженные торбами и корзинками со съестным, спешили на стены. Девушка пошла с ними.

Подле стены какой-то незнакомый драгун с закопченным лицом вдруг улыбнулся Марте, как старой знакомой:

— Ага, Марта Крузе! Забирайся-ка прямиком по этой лестнице на парапет: там твой Йохан, подле лейтенанта и здешнего коменданта.

Наградив солдата изрядным куском колбасы и краюхой хлеба, Марта засеменила вверх по узким каменным ступеням. Сколько раз она поднималась вот так, чтобы посмотреть закатной порой со стены на розовеющие дали и подумать о своем, сокровенном, в мирной тишине. Как изменились теперь старые, покрытые седым мхом стены Мариенбурга! Как многолюдно было на них от серых и синих мундиров, как тесно от бочонков с порохом, плетеных корзин с ядрами, составленных пирамидами мушкетов и протазанов![29] Каким необычным, но пьянящим, словно вино, казался запах пороха!

Лейтенант Хольмстрем и комендант фон Тиллау стояли напротив бойницы и с озабоченным видом рассматривали что-то вне крепости в зрительные трубы. Йохан, картинно опершись локтем на парапет, стоял в соседней бойнице и тоже смотрел за стену, но невооруженным глазом.

Марта бросилась к нему и, предупреждая возможное недовольство мужа, сразу залила его потоком непрекращающихся слов — извечная женская уловка, чтобы избежать выговора.

— Йохан, милый мой, ты, наверное, голоден! Смотри, я принесла тебе покушать, ведь вас же еще не покормили, правда? И не вздумай говорить мне, что я не должна была приходить, иначе я на тебя обижусь, и всерьез! Кстати, позови своих товарищей, еды здесь хватит на несколько человек. О, герре Хольмстрем, как я рада вас видеть! Угощайтесь, пожалуйста! Вот, возьмите пирожки, они, правда, вчерашние, зато с очень вкусной начинкой! А вы, герре фон Тиллау, извольте не тянуться за колбасой: у вас есть собственная жена, пускай она и приносит вам завтрак!

Йохан уступил под этим очаровательным натиском и только церемонно поцеловал Марте руку. Неожиданно точно так же поступил и лейтенант Хольмстрем, а потом пристально посмотрел на Марту, и в его глазах она впервые не увидела похоти.

— Вы очень добрая и очень хорошая, фрекен… тьфу ты, фру Марта! Я и не знал, что женщины бывают такими.

— Да, мы такие, а вы теперь будете знать! — кокетливо фыркнула Марта, чтобы скрыть неловкость.

Выглянуть в бойницу, впрочем, девушке удалось только на несколько секунд: Йохан нежно, но твердо взял ее руками за плечи и усадил на облезлый гарнизонный барабан, который, похоже, теперь тоже находился в его ведении.

— Московиты почти перестали стрелять, но все же тебе не стоит искушать судьбу, — сказал он. — Предоставь мужчинам смотреть в лицо неприятелю.

— Ладно, если ты так хочешь, милый, — легко согласилась Марта. — Только тогда объясни мне, непонятливой, что это за серый вал вырос за ночь перед мостом… Вернее, перед тем местом, где когда-то был мост.

Йохан озабоченно захрустел луковицей.

— Вот это самое поганое, Марта, — ответил он с набитым ртом. — Московиты, похоже, возводят осадный редут прямо против наших ворот, чтобы их артиллерия могла бить оттуда по городу. Всю ночь они работали под защитой темноты, мы слышали шум земляных работ и крики команды. Комендант велел палить наудачу — ядрами и даже картечью. Не уверен, что вслепую мы смогли причинить им заметный урон, а с рассветом они свернули работы и увели своих землекопов отдыхать.

— Прости, Йохан, но насколько велика опасность? Для нас всех и для тебя?

— Не будем торопить события, Марта. С рассветом наши бомбардиры пристрелялись по московскому окопу. Разрушить его нашим двадцати пушкам не под силу, но он еще недостаточно высок, и сегодня ночью их саперам предстоит работать под огнем. Посмотрим, сколько они выдержат, когда одного за другим начнет рвать на куски! Передай пастору Глюку, пускай молится так, как не молился никогда! С помощью его святых молитв мы, наверное, удержим город! И еще об одном умоляю тебя, моя милая: никогда больше не залезай на стену! Это очень опасно, недавно одному из наших здесь размозжило голову ядром. Когда будешь приходить ко мне, стой внизу, вместе с другими солдатскими женами. Кто-нибудь обязательно передаст мне, что ты пришла, и я спущусь к тебе, когда командиры меня отпустят.

Он говорил это очень спокойно и даже обыденно, и, несмотря на жутковатый смысл его слов, каждое из них наполняло Марту спокойной уверенностью. Прощаясь, она не только жарко поцеловала его губы, но и бережно — серые глаза и лоб с налипшими твердыми частичками сгоревшего пороха.