Жена пилота

Похоже на второй медовый месяц, — с трудом стараясь казаться довольной, сказала Кэтрин.

Привет, Лайонз! — послышался сверху зычный голос.

Кэтрин подняла голову и прищурилась, ослепленная лучами солнца, показавшегося в просвете между тучами. Сонни Филбрик — мужчина с огромным пивным животом, обтянутым футболкой с эмблемой «Пэтриотс», — шутливо пнул Джека ногой в лодыжку.

Привет, Сонни! — улыбнулся тот в ответ.

Как поживает авиационный бизнес? — поинтересовался «пивной живот».

Прекрасно. А как дела в сфере видеопроката?

Потихоньку-полегоньку. Куда ты теперь навострил свои лыжи?

Кэтрин отвернулась и принялась распаковывать сыр бри.

Джек поджал ноги под себя. Она знала, что муж не встанет. Филбрик не входил в число людей, с которыми Джек горел желанием вести долгие беседы.

В Лондон.

Лондон?..

Сонни неопределенно хмыкнул.

В Лондон, — повторил Джек.

Кэтрин чувствовала, что ее муж с большим трудом сдерживается. Он-то прекрасно понимал, к чему клонит этот жирный боров. Мужчин с интеллектуальным уровнем Сонни Филбрика всегда интересует только одно.

На сколько? — глядя Кэтрин прямо в глаза, спросил толстяку Джека.

На две недели.

Две недели! — гадливо ухмыляясь, заявил Сонни. — Две недели в обществе стюардесс! Ну, мужик, тебе везет так везет!

Филбрик игриво подмигнул Кэтрин.

«В школе он наверняка был задирой и хвастуном», — подумала она.

Да, везет, Сонни, — с невозмутимым спокойствием сказал Джек. — Я не пропускаю ни одной юбки…

На лице Филбрика появилось выражение крайней растерянности, сменившееся вдруг глумливым смехом. При звуке оглушительного хохота окружающие, как по команде, повернулись в сторону Сонни.

Лайонз! Ну, ты и даешь! — выдавил из себя качающийся из стороны в сторону «пивной живот».

Джек сохранял молчание.

Хорошо, увидимся на игре, — отступая на шаг, сказал Сонни. — Ты ведь будешь играть?

Джек кивнул и отвернулся, делая вид, что ищет что-то в корзинке для пикников.

Кэтрин неприязненно проводила толстяка взглядом.

Ублюдок, — тихо прошептал ее муж себе под нос.

У стойки регистрации они стояли обособленно от других пассажиров.

За огромными стеклами окон был виден козырек, заваленный большими сугробами чистого снега.

Роберт сложил свое пальто вдвое и повесил его на пластиковую спинку стула. Сверху опустилась мужская спортивная сумка. («Женщина никогда бы так не сделала», — неодобрительно подумала Кэтрин.) Роберт сел на соседнее сиденье и принялся читать «Уолл-стрит джонел». Перекинув через руку сложенное пальто, Кэтрин встала у окна, разглядывая белоснежный лайнер, медленно ползущий по взлетной полосе. На борту самолета алела щегольская эмблема «Вижен». Со своего места Кэтрин видела кабину экипажа. Маленькие фигурки летчиков в белых форменных рубашках с короткими рукавами склонились над приборной доской, проходя положенный по правилам контрольный перечень проверок перед взлетом. Знакома ли она с кем-нибудь из этих летчиков? Присутствовали ли они на поминальной службе?

Ноги слабо ныли. Хотелось присесть, но Кэтрин отнюдь не улыбалось втискиваться на свободное место между двумя толстяками. К тому же оставалось не более десяти минут до начала посадки. На Кэтрин был черный шерстяной костюм, тот самый, в котором она присутствовала на поминальной службе по Джеку. Она подозревала, что со стороны ее могли принять скорее за деловую женщину или юриста, летящего в Лондон давать письменное показание под присягой, чем за школьную учительницу. Волосы свободно спадали на плечи. В ушах — жемчужные серьги. Вокруг шеи повязан черный синелевый шарфик, рука сжимает кожаные перчатки. Учитывая обстоятельства, Кэтрин выглядела вполне «на уровне», вот только лицо несколько осунулось и казалось лет на пять старше, чем до смерти Джека.

В то памятное утро, когда Кэтрин сообщила Роберту о своем решении полететь в Лондон, она первым делом поехала к Джулии оповестить родных о намечающейся авантюре. К ее крайней досаде, Мэтти встретила сообщение с удивительным безразличием. Дочь повздыхала, приглушенно проворчала что-то невразумительное, а затем прошептала: «Делай, как хочешь».

Я уезжаю на два дня, — сказала Кэтрин.

Хорошо, — промямлила Мэтти. — Я пойду спать, ладно?

В кухне Джулия попыталась объяснить внучке притворное безразличие Мэтти.

Ей всего пятнадцать лет, — сказала старушка.

Джулия провела на ногах несколько часов. Ее одежда состояла из джинсов, эластичного пояса и зеленой хлопчатобумажной рубашки.

Девочке просто необходимо найти кого-нибудь, чтобы возложить на него вину за случившееся. Понимаю, это звучит бессмысленно, но так оно и есть. Ты, конечно же, этого не помнишь, но после гибели родителей ты некоторое время обвиняла в их смерти меня.

Не помню, — честно призналась Кэтрин.