Жена по контракту

Вадик стоял в плотном кружке других водителей, курил и рассказывал, по всей видимости, анекдот, потому что через пару мгновений раздался громкий хохот, а один из водителей — невысокий полноватый мужик в кепке — согнулся пополам, похлопывая себя по ляжкам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вадик, едем, — крикнул я, и мой верный водитель махнул рукой коллегам и уже через несколько минут мы ехали по трассе, пронзая светом фар ночь.

Лана сидела рядом, положив голову мне на плечо, а я поглаживал узкое колено, греясь о тепло кожи. Озяб, промёрз за годы до дна души, а рядом с этой девушкой оттаивал. Забавно.

— На сегодня отбой, завтра в восемь жду, — отдал распоряжение Вадику, и тот поспешил удалиться, пока шеф ещё что-то не придумал на его голову.

Издалека доносился лай собак, а Лорд вторил им, изображая из себя грозного охранника. Забавный.

— Ты знаешь, что мы одни сейчас? — спросил я, сокращая расстояние между нами до опасного минимума. — Я всех распустил на сегодня.

— Вообще никого в доме, кроме нас? — удивилась, но глаз не отвела, а на их дне мне почудился вызов.

— Ни одной живой души… кроме Лорда, но он в своём царстве сейчас, вечерами он в вольере.

— И чем будем заниматься? — спросила, мягко обхватывая ладонями мои щёки. В голосе ни тени страха, лишь детское любопытство.

И я сказал то, чего говорить не собирался, но ни об одном слове жалеть не стану до самого последнего вдоха:

— Предлагаю перенести брачную ночь на день раньше. Как тебе моя идея?

И не дав возможности задуматься, я зафиксировал её затылок рукой и поцеловал. Нежно ли, деликатно? Ничерта подобного, даже приблизительно. Накинулся, точно голодное животное — обезумевшее и неистовое в своей жажде и ненасытности. Как человек, который неделю не пил, набросился на мягкие губы, разрушая этим поцелуем все преграды, стирая к чёрту любые сомнения, что, возможно, ещё оставались до этого мгновения.

С рассветом, возможно, придёт сожаление, но это будет потом. Сейчас же я нуждался в этой женщине так сильно, будто бы мог умереть, прервав поцелуй и отпустив её. Это чёртово наваждение, заставившее меня ходить к ней в больницу каждый день, виться у палаты, что тот стервятник, но я не мог от него избавиться. Возможно, поможет секс? Вдруг отпустит, вдруг вылечусь?

Но что-то подсказывало, что не поможет.

Тихий стон вырвался на свободу, и я поймал его губами, запер внутри себя, чтобы никогда и никому не отдавать. Лана обхватила руками мои плечи, блуждала по ним, лихорадочно оглаживая ткань. Схватилась за ворот рубашки, как за спасательный круг, а я удерживал её, чтобы не упала, хотя сам готов был рухнуть прямо на газон и здесь, не заходя в дом, заняться сексом.

Но так нельзя. Не в первый раз так точно.

— Чёрт, как же я тебя хочу, — прохрипел, оторвавшись от губ, но снова поцеловал, вторгаясь языком в приоткрытый рот, сплетаясь с её, наслаждаясь этим моментом, как наркоман — очередной дозой.

Мой золотой укол, моя сладкая мука.

Сделал шаг в сторону входа, но понял, что так будет долго, потому подхватил на руки невесомое тело, а Лана слабо вскрикнула, когда я в порыве прикусил её губу. Но не попыталась оттолкнуть, лишь обвила ногами и начала целовать моё лицо. Провела языком по линии нижней челюсти, очертила им кадык, а я растрепал её причёску, распуская светлые локоны по плечам.

Когда дошли до входной двери, кое-как, не иначе чудом, нащупал в кармане ключи, и уже через пару жутко долгих мгновений мы оказались в доме. Наконец-то.

Прижал Лану к двери спиной, продолжая удерживать на весу, а чёрное платье задралось, обнажая длинные ноги, обтянутые тонкими чулками. Чёрт, охренеть. Над кромкой эластичной резинки белела кожа, сводя меня с ума, и мне отчаянно хотелось целовать каждый сантиметр стройного тела, пока губы не распухнут, и даже после…

— Мы так ни до какой кровати не дойдём, — прошептала на ухо Лана, а я сильно сжал её бедро, снова ловя губами громкий стон.

Это был не звук боли, но удовольствия, и каждый стон, что вырывался из горла Ланы, казался музыкой и возбуждал похлеще любого порно.

— Ну и пошло оно… Мест, что ли, больше нет, кроме кровати?

Я плохо владел голосом, и он срывался то ли на хрип, то ли на рык, но это меньшее, что волновало меня. В паху немилосердно жгло, а в пояснице покалывало, и казалось: не получу разрядку, сойду с ума.

— Хочешь меня? Не будешь жалеть? — шептал, дробя слова поцелуями и укусами нежной кожи на шее. Лишь чудом сдерживал себя, чтобы не оставлять кровавых следов.

— Нет…

— Не хочешь? — усмехнулся, понимая, насколько нравилось провоцировать её. Смущать.

— Хочу, — посмотрела на меня большими подёрнутыми плёнкой желания глазами и, запрокинув голову, подставила шею жадным поцелуям.

Рука моя явно жила своей жизнью, и я опомнился только, когда коснулся пальцами влажного белья. Она точно хотела меня, даже спрашивать не нужно было. Её тело звало меня, горело под прикосновениями, а я сгорал вместе с ним.