Жена по контракту

Выйдя из машины, я окинул взглядом прилегающую к бару территорию и, не заметив ничего подозрительного, выдохнул. Шок окончательно отпустил, и ему на смену пришло опустошение и дикая усталость. Тело ломило, в голове шумело слегка, но старался не обращать на это внимания — переживу.

Главное — разобраться с информацией журналиста как можно скорее. Я знал всё или почти всё о своей жене — спасибо современным технологиям и времени, когда она болела — его с лихвой хватило для сбора любых данных. Лана была чиста, словно слеза младенца: отличница, мамина гордость, примерная жена. От того было интереснее, есть ли в её жизни что-то, чего я мог ещё не знать.

— Лана, послушай меня внимательно, — попросил, когда до бара оставалось несколько шагов. — Я просто хочу, чтобы ты кое о чём знала.

Лана вскинула на меня удивлённый взгляд и кивнула, показывая готовность слушать.

— Мне позвонил журналист и назначил встречу. Сказал, что у него есть какая-то информация о тебе. Чуть ли не сенсация.

— Вот как? — пробормотала, но глаз не отвела. — И что… что это за информация? Он сказал?

Во взгляде ни тени страха, и от этого моё сердце забилось с удвоенной силой.

— Я не знаю, честно. Скажи мне только одно: мне сто́ит волноваться? Пойми, меня не волнует твоё прошлое. Даже если ты ела младенцев, наплевать. Просто я хочу тебя защитить.

— Я никогда не ела младенцев, — хмыкнула, гордо вздёргивая подбородок. — Также я никогда не сидела в тюрьме, не изменяла мужу, не занималась проституцией и вовсе не умею танцевать стриптиз.

— Я тебе верю. Всегда верил.

Лана вместо тысячи слов встала на носочки и поцеловала меня в губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не знаю, что он там хочет тебе рассказать, и совсем не собираюсь оправдываться.

— Отличная позиция.

Мне захотелось самому её поцеловать, и я не стал сдерживаться: сомкнул руки на её спине, впился губами до головокружения, до дрожи в уставшем теле, а Лана отвечала мне жадно и неистово.

И я понял одну простую вещь: что бы ни рассказал мне Иван, мне плевать.

— Пойдём, — сказала Лана, а на лице отражалась мрачная решимость. — Вот же… журналюга.

Бар “Парадиз” выгодно отличался от других заведений тем, что не закрывался для посетителей ни на минуту. Круглые сутки его двери оставались распахнутыми для гостей, и всем здесь радовались, невзирая на пол посетителя, возраст и его политические предпочтения. Отличное место, с какой стороны не посмотри.

А ещё здесь была хорошая охрана. Впрочем, я и свою не просто так захватил — лишним не будет.

Мы вошли через чёрный ход, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, а парни остались на улице, следить за территорией. Так всем будет спокойнее.

Лану же провёл в свой кабинет, чтобы точно знать: с ней ничего не случится, пока меня не будет рядом. И пусть безопасность — понятие относительное, но я пока делал всё, что мог. Приставил одного из охранников к двери, и он точно знал: шаг влево, шаг вправо — расстрел.

Тишину в баре нарушала лишь музыка, льющаяся из колонок, задекорированных деревянными панелями. Слева от барной стойки, на экране огромной плазмы кривлялась и скакала юная нимфа, которая эффектно трясла задницей под неслышный мотив. Официант в чёрной рубашке с закатанными до локтей рукавами и джинсах в тон скучал, стоя у барной стойки, оперевшись на её полированную до блеска поверхность. Внимательно рассматривал девицу, наверняка, считая минуты до конца своей смены. “Парадиз” был тихим местом, потому посетители в это время суток не толпились в зале.

И хорошо, потому что лишние глаза и уши мне не нужны.

Я осмотрел зал и увидел сидящего за одним из столиков парня. Светлые волосы, модная бородёнка “до пупа” и нервный взгляд, который он время от времени бросал на большие круглые часы, висящие на стене. Сколько он тут уже сидел? Что его пригнало ко мне в такую рань?

В том, что это был именно Иван, я не сомневался.

Он постукивал пальцами по кофейной чашке, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Из двери чёрного хода я хорошо видел его, зато он не смог бы меня заметить даже при всём желании.

Что-то смутно знакомое мелькнуло в его внешности. Что-то неуловимое, ведущее в далёкое прошлое, в котором хранилось много всякого, о чём приличные люди даже не догадывались. Но это моё прошлое, и его, как ни пытайся, набело не перепишешь. Приходилось с ним жить, иного выхода же всё равно не было.

Чёрт, откуда же я мог знать этого суслика? Перебирал в памяти варианты, но ни один так и не удовлетворил. Но я точно где-то раньше видел его. Вспомнить бы ещё, где именно.

Когда я сел напротив него, бармен, лениво протирающий стаканы за стойкой вопросительно поднял бровь, а я поднял два пальца вверх, и тот понимающе кивнул.

Через пару мгновений передо мной и парнем поставили два бокала с коньяком, и так же бесшумно удалились.

Утро, блин, а я пить собрался, но последние сутки так долго тянулись, что совершенно не волновали ни ранний час, ни нормы приличия.

— Доброе утро, Иван. Выпьем?

Вот был бы номер, окажись это не он.