Жена по принуждению

А потом он решил поиграться, придя в тот клуб и заставив Лину танцевать перед ним, исполнив маленькую месть.

Это и объясняет тот факт, почему, когда я пришёл в «Сферу» и назвал свою фамилию, меня отвели именно к ней в зал. Нас запросто могли перепутать. Ведь при входе в клуб спрашивали имена и фамилии. Наша немецкая фамилия в России редкая, и поэтому я называл только её.

Поэтому вполне могла произойти чудовищная ошибка.

Только наша внешность не даёт мне покоя. Мы с Генри похожи, но не настолько.

Но в то же время осознаю: и в том тёмно-красном освещении нас могли перепутать.

Да чёрт его знает.

Это всего лишь догадки.

Я не верю, что Генри мог так поступить.

И как действовать дальше, пока не имею никакого понятия. У Кары сдают нервы. А мне надоедает недоговаривать и смотреть на брата, что от меня что-то скрывает.

Но всё же Лина – на первом месте. И её нервы.

А это плохо. Она сказала правду: ребёнок может пострадать. Девушка пока не заикается об аборте и вряд ли теперь его сделает. Ходить не может. Не доберётся самостоятельно до врача. А я не позволю. И помогать не стану.

Но из-за этого стресса всё может сказаться на малыше.

А я беспокоюсь.

Именно поэтому откидываюсь на кровати рядом с Линой и собираюсь записать её на приём к врачу. Пусть проверится. Да и ногу проверить надо, обработать.

Какая же она у меня…

Любит приключения на свой зад искать.

И пока она ровно сопит в подушку, поджимая под себя ноги, захожу в интернет. Случайно кликаю на новостную ленту, вместо контактов, где хранится номер проверенной клиники.

И замираю.

Когда взгляд цепляется за громкий и слишком яркий синий заголовок.

«Стриптизёрша, проститутка, или модель?»

Эта фраза слишком напрягает. Ассоциация у меня с последним словом одна.

И не зря.

Замечаю фотографию Лины, где она выбегает из-за ширмы, летя в спасительное убежище. Скрыться от чужих порочных глаз.

Полуголая, закрытая одним крошечным куском ткани. С искусанными пухлыми губами и сверкающими от слёз глазами.

Сжимаю телефон в руках. Кожа начинает гореть, как будто её прижигают кочергой.

Потому что это нереально.

Я думал это – её глупые страхи. Паранойя.

Но сейчас, когда вижу те всплывающие провокационные фото, понимаю, что нет.

Листаю полностью статью. Улавливаю много всего, но стараюсь найти что-то про Константина и его жену, но ничего. Только Лина.

Слили только её, но не родителей.

Блять, если это Громов… В этот раз прострелю ему голову. Сам. И похуй мне будет на тюрьму и заточение.

Раз он не понимает просто так.

Но не думаю, что это он. Смелости не хватит. Особенно, после того, как мы его запугали.

И вариант остаётся один.

Тот, который отвергаю всё это время.

И я самолично убью гада. И плевать мне, что он – мой брат.

Он сделал моей жене больно. Делал всё это время. И меня пытался усадить за решётку, хоть и до сих пор не верю в это. Трудно. Тяжело.

Но я это так просто не оставлю.

Встаю аккуратно с кровати, чтобы не разбудить Лину. Ей нельзя это видеть. Вообще. Она сейчас и так переживает из-за того, что может потерять карьеру. И в Милан не поедет. А сейчас ещё и это.

Совсем поникнет и расстроится.

На всякий случай забираю её телефон с собой. Вырубаю интернет по всей квартире, если вдруг она включит ноутбук.

И, не переодеваясь, накидываю на плечи куртку. Хватаюсь за ключи и надеюсь, что я ошибаюсь.

Мне не хочется разбирательств с родным братом. Но если это сделал он…

Я заставлю его пожалеть об этом.

* * *

Настойчиво барабаню ладонью о дверь Генри, стараясь держать себя и свою силу в руках. Буря гнева внутри груди не утихает, с каждой секундой поднимаясь всё больше и больше.

Пытался успокоиться по пути, но в итоге взбесился ещё больше.

– Генри, блять, открывай! – срываюсь и продолжаю бить по двери. Плевать мне на остальных постояльцев отеля, которые давно спят поздней ночью.

И пофиг, что девчонке, пропустившей меня в это время, может достаться.

У нас, млять, семейные разборки намечаются!

И везёт людям, что спят, потому что ещё чуть-чуть, и я бы стал херачить по дереву ещё сильнее.

Но двери открываются, и мой кулак пролетает мимо, разжимаясь, прямиком к вороту рубашки.

Делаю резкий шаг вперёд, агрессивно наступая, и грубо хватаюсь за ткань, желая как можно скорее с особым пристрастием убить брата.

Нельзя делать поспешных решений и выводов – такому меня научила жизнь. Но когда дело касается Каролины, не могу держать себя в руках!

– Ты какого хрена творишь, Влад? – по хриплому и обескураженному голосу и беспощадному запаху алкоголя в моё лицо, могу официально заявить, что Генри – пьянь.

Он редко пьёт. Но метко. А в последнее время слишком много. Это уже второй случай за последние дни.

Решил выпить за свою победу, что унизил Лину? Растоптал её, как человека? Как модель? Сделал из неё проститутку?

Но я сам не понимаю, что творю.

Во всех ситуациях, без исключения, я стараюсь держать контроль. Выяснять всё с чистыми мозгами.

Но не сейчас. Когда грубо припечатываю пьяного в хлам брата к стене. Он вполне мог ошибиться и вспылить, и сделать то, чего Кара так боялась, в таком-то состоянии.