Жена по заказу

– Трах-тарарах, – выругался Серега. – Они за копейку удавятся. Кто-то пустил их сюда, вот они и выеживаются. Я-то пока молчу, но поеду в Петрозаводск и настучу, что они заставили нас ловить палию. Это уж совсем беспредел.

– А что, нельзя? – спросил Силыч. – Я такой рыбы никогда не видел, хоть и рыбак.

– Реликт. Почти нигде не осталось. У нас несколько косяков. Они на семидесяти – восьмидесяти метрах глубины живут.

Потом подошел к открытому лазу:

– Эй, мужички, тащите рыбу и соль.

Рыбин было две. Серега счел, что так будет честно. Зато он подарил нам ведро рыбачьей соли и показал, как солить рыбу для себя, а как – надолго.

Сидели всю ночь, говорили о новых порядках, хозяевах и экологии. Обменялись адресами, и Серега отчалил.

Чуть развиднелось – мы отчалили тоже, пока рыбаки и бдилы спали. Ну ничего, теперь их пушки у нас на борту. Тем более что они так и не врубились, кто такой Сакен – вдруг свой? Язык понимает. Но почему он заступается за этих ублюдков русских или карелов? А может, это какие богачи, которые могут турнуть их из Карелии? Мне кажется, что они будут молчать. Слишком богата яхта, слишком отважен Сакен. Не лох. Ну а вдруг явное богатство привлечет их, они свяжутся со своими и нас поймают?

Ну ладно, это я написала еще тогда, когда не знала, чем дело кончится, чем сердце успокоится.

Главное – не в этом.

Мы спокойно дошли до Оров-губы, расставили типпи (Гаврила играет в индейцев), нарвались на волну боровиков, засушили несколько наволочек, насолили груздей и волнушек, намариновали моховиков, маслят и подосиновиков, набили пять тридцатилитровых банок ягодами и на легких парусах понеслись к Медвежьегорску.

М-да… Не знаю, как и взяться за нечто противоречащее всему, чему я верила и поклонялась всю жизнь. Случилось то, чего не может быть, потому что не может быть никогда.

Начну с легкого. Бывшая жена Сакена была из тех маленьких, глупеньких хозяюшек, к которым так и прилипают деньги. Расскажу, но ты у меня не укради, смотри! Сакен подарил ей духи, она помахала над раскрытой бутылкой ладонью, как это делают специалисты, и сказала:

– Не хило шмонит, шмонит не хило.

Ясно? Вот и весь портрет. Зато в делах сурова и последовательна.

Она родилась в Медвежьегорске, хоть Сакен познакомился с ней на Дальнем Востоке, вроде бы отбил от Громова. Девка она внешне ничего. А зачем отбил? Я так думаю, он ее не отбивал, что и подтвердилось, когда мы с ней остались одни.

– Все из-за денег, – сказала она.

– Но у них было одинаково много денег.

– Вот именно. Только Громову они жгли карман и руки. Это не муж. Такой у меня уже был. Работать отучится, деньги потратит, а дальше? Я сама люблю работать, и муж мне нужен работящий.

Вот ведь как умна в этом смысле! Не то что я.

Да, забыла сказать. Проклиная наш вояж, Ирина прямо с яхты бросилась на вокзал. Как странно: всю жизнь трендеть о любви к природе и не вынести небольшого перехода. А главное, как бы она ни запила. Но не суметь прийти в себя за эти дни?

Мы не таких отхаживали в пять минут. Худо ей, действительно худо.

Потом Сакен с Лехой и Тусенькой нас оставили, пошли разбираться с деньгами. А через минуту выскочил белый, как белое яйцо, Леха и заорал, что в чемодане вовсе не деньги, а Силычева подписка за разные годы на журнал «Охота». То-то Силыч ворчал, что какая-то свинья выбросила его «Охоту». Вспомнить бы, когда он заворчал впервые.

Я вот вспомнила, что уже охарактеризовала тебе всех людей с яхты: честен, нечестен. Правда, сумма была такая, что тут и у честного мозги поплывут.

Но вот я написала о честности или нечестности – и сбылось. Кто-то украл. Тот же, что случайно привез на борт книгу, или кто-то другой?

Все согласились с Лехой, что мы должны подвергнуть личному обыску и обыскать яхту, что и было сделано. Нашли потерянные кем-то пятнадцать копеек под пойолами – и все.

Асенька, скрежеща зубами, сказала, что один человек все-таки уехал. Она относилась к Ирке не лучше, чем та к ней.

Надо было звонить, звонок намного опередит поезд, и просить кого-то посмотреть вещи Ирины, когда та приедет в Питер. Не могли мы найти никого, кроме Никиты и Лехиной жены Светки, которая работала психиатром под началом у Никиты.

Мы знали, что только Никита может сделать все так осторожно и аккуратно, что Ирка даже не поймет, в чем дело. Позвонили Никите, рассказали о своих делах и вернулись спать на «Час».

Леха ходил злой как черт. Дело в том, что Ирина была его пожизненной любовью (я же их и познакомила, когда мы с Иркой учились в ЛГИТМиКе).

Он даже признавался мне, что при всей любви к жене Светке в эротических снах ему до сих пор снится Ирина. Когда они после долгого перерыва встретились на «Часе», он покраснел. И теперь обыскивать Ирку?

По-моему, никто не спал, уж мы-то с Егором точно. Странно, но я вдруг подумала, что люблю Егора, что глупы наши ссоры в городской скукотище, и как прекрасен наш общий мир здесь, на яхте или в лесу, когда нас занимает одна и та же проблема.