Жена поневоле

— Тебе придётся целовать любимого мужа. И чем раньше ты научишься не падать в обморок при каждом тесном контакте, тем лучше.

Багратов направляется в дом. Я провожаю его фигуру глазами, невольно восхищаясь тем, насколько хорошо он сложен.

— Насколько тесном? — спохватываюсь я, спеша следом за ним.

Он оставляет мой вопрос без ответа. В доме Багратова встречает управляющая, подавай ему роскошный, длинный халат. Он принимает его из рук, завязывая узел на поясе, и зажимает телефон ухом. Потом небрежно чиркает что-то стилусом на экране планшета, поданного ему, и отправляет прочь управляющую нетерпеливым взмахом руки.

Багратов разговаривает по телефону, переходя с русского на другой язык, мне незнакомый. Боится, что я подслушаю и выведаю лишнюю информацию? Спустя пару минут мужчина всё-таки вспоминает, что я ещё нахожусь с ним в одной комнате и откладывает телефон, обводя меня пристальным взглядом.

— Ты что-то спрашивала у меня?

— Да. Насколько тесным будет наш контакт, — уточняю я, решив расставить все точки над i.

— Настолько тесным, насколько это будет нужным для имиджа семейной пары. Или у тебя с этим какие-то проблемы?

Багратов лениво рассыпает вопросы, а потом разворачивается и садится на низкий диван. Очень низкий, с кучей мягких, разноцветных подушек.

— Сядь.

Тон его голоса не подразумевает возражений. Я осторожно занимаю место напротив мужчины.

— Как давно ты была с мужчиной?

— Что? Зачем эта информация?

— Я задаю вопросы не из праздного любопытства… — скользнув по мне оценивающим взглядом, Багратов переводит его в сторону. Один из служащих ставит на столик между нами кальян. — Итак. Как давно ты спала с мужчиной?

Под его проницательным взглядом я стягиваю блузу на груди крепче, а мужчина, напротив, расслаблен и разваливается на мягких подушках с видом восточного падишаха, пребывающего в своём великолепном дворце. Багратов затягивается и выпускает ароматный дым. Он повисает плотными густыми клубами в воздухе.

— Я жду.

— Давно, — быстро отвечаю я.

— Насколько давно? Ты будешь считаться моей женой. Я должен знать, сколько сведений может всплыть.

— Ты же криминальный авторитет! Зачем тебе, вообще, нужна жена?

— У меня легальный бизнес, приносящий хороший доход. Клубы, — ухмыляется Багратов.

— И мы оба знаем, что это лишь прикрытие.

— Ошибаешься. Я не леплю фирмы-пустышки. Всё работает, как часы. Но ты ушла от темы. Сколько у тебя было мужчин и как давно это было? Уйти от ответа не получится, Эрика.

Я прикрываю глаза и выпаливаю ответ:

— Двое. Последний раз отношения были три… Три с половиной года назад.

Багартов, затягивающийся дымом в этот момент, закашливается.

— Двадцать пять лет и всего два мужика? Ты же не уродина… — он опять скользит по мне раздевающим взглядом, продолжая свою речь. — Поначалу я решил, что над тобой придётся трудиться очень долго. Но у тебя очень неплохие исходные данные. Тебя портили только уродские очки, дешёвые шмотки и дурной жёлтый свет. Как в библиотеке, так и в мансарде, где ты жила с братом.

— Ты следил за мной?

— Разумеется.

— И кстати, о библиотеке…

— Ты там больше не работаешь, — обрывает Багратов. — Мне просто интересно, почему ты при такой смазливой мордашке и аппетитном теле нарочно пряталась от мужского внимания? Думаю, многие бы захотели провести с тобой несколько горячих часов, узнав, что скрывалось под образом библиотечной серой мыши.

Ещё одна затяжка. Дым снова повисает в воздухе. Мы словно плаваем в тумане.

— Тебя кто-то обидел?

В лёгких заканчивается кислород. Мне становится нечем дышать, живот сводит сильным спазмом.

— Нет! — отвечаю и поднимаюсь. — Чудесного вечера, Дамир. Я буду у себя.

— Я выясню, кто это был… — доносится мне в спину обещание Багратова.

Услышав его слова, я припускаю, что есть мочи. Просто убегаю прочь, не заботясь о том, как позорно, должно быть, выглядит моё бегство со стороны. Я убегаю не от маскулинной самоуверенности Багратова и его щедрых обещаний. Я сбегаю от самой себя. Закрываю дверь в комнате, запирая на замок, и останавливаюсь перед зеркалом в ванной комнате. Отражение дробится на части и смазывается неясным пятном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Думаю, многие бы захотели провести с тобой несколько горячих часов, узнав, что скрывается под образом библиотечной серой мыши…

Зябкая дрожь проносится по телу. Я безуспешно пытаюсь затолкать как можно дальше тяжёлые воспоминания. Они сгущаются, словно грозовые тучи.

* * *

Я сказала Багратову, что их было двое. На самом деле мужчина был всего один. Тогда мне едва исполнилось восемнадцать. И то, что случилось, навсегда отбило у меня желание нравиться мужчинам. А второй… Второй — это лишь неудачная попытка построить отношения. Мы так и не дошли до полноценной близости. Поняв, что я лежу, как холодное бревно, и трясусь от липкого, удушающего страха, парень оставил попытки заняться сексом и ушёл. Ушёл навсегда.