Жена президента

Я приподняла бровь, и Карина молча удалилась.

Папа в последние дни все больше молчал. Поэтому сейчас я немного испугалась, что он скажет нечто ужасное.

— Не смотри на меня как олень в свете фар, Лиз, — проговорил он, ласково мне улыбаясь. — Я просто хотел побыть с тобой вдвоем, девочка.

Я выдохнула.

— Это хорошо. Я боялась, ты опять начнешь свои лекции.

Отец усмехнулся и покачал головой, взял меня за руки.

— Я глава рода Торнтон и хранитель традиций. Ты отказалась от родины, но мне все равно хочется отдать тебя Андрею лично. Как положено у нас.

— Ты же знаешь, пап, я не отказываюсь от Шотландии, просто…

— Просто ты всегда была слишком русской, Лизи, — немного печально закончил за меня папа.

Я кивнула.

— Да, прости. Это так.

— Не извиняйся. Я должен был понять это вовремя. И принять.

— У тебя плохо с принятием, па.

— Да, пожалуй. Теперь ты права. На сама деле, как это ни странно, но я рад. Ты на редкость упрямая и целеустремленная, Лиз. Я не отпускал тебя в Россию, потому что ты бы не позволила мне присматривать за тобой. А Громову отказать точно не сможешь. Теперь. Уверен, ты станешь для него отличной женой. Но я не буду против, если вы разведетесь лет через пять. КаслТорн всегда будет твоим домом, малышка.

Я закатила глаза.

— Пап, ты бы не мог хотя бы ради проклятых приличий не радоваться так сильно моему браку без любви.

Неожиданно для себя самой я расчувствовалась. Глаза защипало.

Я всю жизнь прожила в семье, где царила любовь. И диктатура отца. Но любовь все же была в основе. Я всегда была уверена, что сама создам такую же семью. Мне хотелось любить. Я, кажется, совсем не была готова к циничной отстраненности мужа и игре на публику официально.

Я хотела выйти за Клима, потому что любила его и верила в нас. Убить двух зайцев — не преступление. С Андреем все было иначе.

Папа сжал мои пальцы в ладонях, поцеловал их, а потом и меня в обе щеки.

— Любовь найдет тебя, Лизи. Она не спрашивает, пора ли, или замужем ли ты? Ей наплевать на твою браваду или твердое решение никого не любить. Любовь просто приходит. Не рано и не поздно, а тогда, когда нужно.

Я засмеялась, сдерживая слезы. Отец забавно перефразировал фразу из «Властелина колец». Мы смотрели его вместе раз сто.

— Как Гендальф? — уточнила, нервно всхлипнув.

— Как волшебник, — кивнул папа и снова поцеловал. На этот раз в лоб. — Будь счастлива, девочка моя.

Я бы наверно все-таки разрыдалась, но дверь открылась, и вошел Громов. Пришлось срочно собраться.

— Простите, что прерываю вас, но церемония начнется через десять минут, — как всегда тактично, но очень убедительно проговорил мой жених.

Я старалась не рассматривать его слишком внимательно. Но он опять был адски красив в иссиня-черном смокинге и бабочке. Андрей протянул отцу руку, и папа пожал ее крепко.

— Терпения тебе, приятель. Лизка та еще жаба.

— Папа, — возмутилась я, точно зная, что он нарочно меня дразнит, но все равно реагируя на потеху мужчинам.

Андрей тактично усмехнулся и сказал:

— Спасибо, Бен. Я тоже не подарок.

Они даже обнялись, кратко хлопнув друг друга по спинам, и отец ушел. За дверью, наверно, как всегда караулила Карина, но мне было плевать сейчас.

Андрей смотрел так, словно собирался меня сожрать. Я смутилась и опустила глаза.

— Посмотри на меня, — велел он, подходя ближе.

В очередной раз я вспомнила свою глупую клятву и приготовилась к чему-то ужасному. Стоило ли это платье моих мучений? Пока меня никто не мучил, но все же…

— Тебе страшно? — моментально прочитал мои мысли Громов.

— Немного, — призналась я.

— Хочешь все отменить?

— Нет.

— Жалеешь, что заварила кашу и ничего уже нельзя отменить? — перефразировал он вопрос.

Но и при таком раскладе я честно ответила:

— Нет. Ни о чем не жалею.

— Тогда что тебя пугает?

— Одиночество. Мне так плохо без тебя. Я скучаю. Большой дом, слуги, Карина… Они мне не нравятся.

— Ох, Лиза… А я нравлюсь?

— Я бы не пришла к тебе в комнату в Аллертоне, если бы ты был толстым и противным.

Андрей расхохотался.

— Обожаю твою прямоту, принцесса.

Тогда я решила признаться в самом большом страхе.

— А еще я боюсь, что ты заставишь меня заниматься анальным сексом в брачную ночь.

Тогда я решила признаться в самом большом страхе.

— А еще я боюсь, что ты заставишь меня заниматься анальным сексом в брачную ночь.

Брови Громова взлетели на лоб, а глаза стали огромными. Кажется, он потерял дар речи. Андрей, похоже, собирался расхохотаться, но, щадя мои чувства, прыснул, хрюкнул и заулыбался от уха до уха.

— Клянусь, я никогда не буду принуждать тебя к аналу. С чего ты взяла вообще? — возмутился он.

— Я думала, этого все мужчины хотят.

— Из-за Клима и той безобразной сцены ты так думала?

Он угадал. Я и обычного секса побаивалась, особенно после жуткой боли. Анал Клима, можно сказать, нанес мне душевную травму. Я очень боялась, что Андрей тоже такое любит и не постесняется потребовать.

Поэтому его слова были бальзамом на мои душевные раны.