Жена пРезидента

– Не надо, конечно! Есть хорошие. Я тут как-то из одного клуба вышла часа в четыре утра. Ну, ты знаешь. Цивильное место, Красная площадь, самый центр столицы нашей родины, мать ее. Шагаю красивая, на шпильках, в шикарном платье с голой спиной, шубка накинута на плечи, мне же только площадь пересечь, чтобы на другой стороне такси взять. За руль не села в таком отдохнувшем виде, как законопослушная гражданка. Спустилась в переход. Утро туманное, утро седое, ни одной рожи вокруг, ну рановато для туристов, сама понимаешь. Иду, думаю – как хорошо! Наконец и в нашу тундру цивилизация подгребла. Вышла приличная девушка в хорошей одежде из модного клуба, утро красит нежным светом стены древнего Кремля, щас, думаю, мотор возьму, и домой, спатеньки в теплую кроватку. И что ты думаешь? Чувствую, кто-то по голове так сзади – тюк. Больно. Я обернулась и глазом не успела моргнуть, как оказалась лежащей на своей собственной шубе с раздвинутыми ногами под каким-то хреном в телогрейке. То ли охранник, то ли бомж, не стала интересоваться биографией. Глаза закрыла, чтобы не видеть его рожу и расслабилась, как учили. У нас же все девочки знают, как «Отче наш», – расслабься и получи удовольствие. Удовольствие прямо скажем сомнительное, но зато жива осталась. Платье порвал, урод. Он и денег-то таких не видел никогда, сколько оно стоило. Это я к тому, что хороший мужчина попался, положительный – не ограбил, не избил. Ну, оскорбил женщину, положил, спустил свою хрень вонючую, и всё. Повезло мне. Пролечилась, и опять как новенькая. Хоть сейчас на баррикады.

– Я очень сочувствую тебе, Лиз. Это ужасно, что с тобой это случилось…

– Ты думаешь, это первый раз, что ли? Нет, ну возле Красной площади – первый. Называется – изнасилование с особым политическим цинизмом. А так – обычное дело. Пока трезвые – все друзья, приятели, речи говорят о любви, о дружбе, о верности. Как только градус в мошонку упал – всё, прощается сапиенс с хомо. И я прекрасно понимаю, почему это со мной с завидной регулярностью происходит. Потому что говорю складно, одеваюсь вызывающе, фигурой господь не обидел. Ходячая провокация, а не Лиза Саволайнен. Сама виновата. Написано же в зоопарках: животных не дразнить!

– А я и не дразню. Просто ухожу. По-английски.

– Это кто это тут уходит? – рядом возник Вовик в коронной розовой рубашке с тремя расстегнутыми пуговицами. На уголке эпилированной груди, как на сцене, плясали отблески праздника. – Ты чего, Сашуль? Щас самое интересное должно быть! Твой муж будет петь караоке. Ты как верная жена должна подпевать!

«Анжела подпоет», – мысленно ответила Саша.

– Давай-давай, пойдем, на посошок чего-нибудь скажем, – потянула ее Лиза. – Тем более уйти по-английски уже не получится. – Лиза что-то поискала глазами и, не найдя, взяла под руку Вовика. – Вовик, тебя можно использовать как мужчину?

– Тебе, Лизавета, можно всё! – изобразив галантность, уронил голову на грудь Вовик.

– Тогда метнись-ка, притащи мне пульт от этого прибора!

– И это всё? – разочарованно переспросил парень.

– Нет, это только первое задание.

Получив пульт, Лиза выключила музыку и громко заявила:

– Господа и дамы! Судари и сударыни! Модели и инженеры их туш! А кто-нибудь ваще помнит, по какому поводу мы тут пьянствуем? Уверена, что нет! И это прекрасно! Светлая голова, чистая совесть и здоровая печень – залог стабильности! Однако ж с целью придания некой концептуальности нашему безобразию я намерена сказать тост! Попрошу всех найти свои бокалы и по возможности поднять!

Народ, обалдев от неожиданности, расселся кто где. Модели, сидящие на коленях своих ухажеров, повернули одинаковые лица к выступающей Лизе. Стало так непривычно тихо, что было слышно журчание фонтана в простенке между двумя огромными окнами гостиной, задрапированными плотными бордовыми шторами.

– Итак тост! Короткий! – Лиза горько улыбнулась. – Предчувствую, женская половина компании меня поймёт с полуслова! – в унисон с журчанием сказала Лиза. – Его, наверное, следует произносить с армянским акцентом, но поскольку в моем генеалогическом древе армянских ветвей не обнаружилось, я воспользуюсь южным диалектом финского. Боюсь обмануть ваши ожидания. Однако всё просто, дорогие мои. Представьте же прекрасную яблоню. А женщины как яблоки. Самые вкусные наливные висят на самой макушке дерева и наслаждаются прямыми лучами солнца. Многие мужчины не хотят лезть на дерево за вкусными яблоками, потому что боятся упасть и убиться. Вместо этого они собирают падалицу, которая не так хороша, но зато доступна. Поэтому яблоки на макушке думают, что с ними что-то не так, хотя на самом деле они великолепны. Им просто нужно дождаться человека, который не побоится залезть на верхушку дерева. Так выпьем же за то… – Лиза выдержала паузу, – чтобы женщины научились ждать и знали себе цену! Да будет достоинство женщины отмечено свыше и вознаграждено!

Девушки зааплодировали и закричали: «О!»

Лиза раскланялась.

– Кстати, о женском достоинстве. Между прочим, Лизавета в чём-то права, – выступил из темноты Давид.