Жена самурая

Наоми не услышала, а скорее почувствовала присутствие мужа, потому что резко перевела взгляд с сына на дверь, и в ее глазах вспыхнула улыбка. Такеши решительно раздвинул створки, досадуя, что Наоми его заметила за подглядыванием, хотя на самом деле он, конечно же, не подглядывал, а просто смотрел на нее.

Таро, заметив изменившееся выражение на лице матери, обернулся и порывисто вскочил, и Кенджи последовал его примеру. Они не смели сидеть в присутствии отца. Такеши махнул им рукой, и Таро послушно опустился обратно на татами, а Кенджи подбежал к нему, чтобы обнять. Он подхватил сына здоровой рукой, и тот довольно заверещал.

— Добро пожаловать домой, — Наоми слегка выпрямилась на футоне — самое большое, на что сейчас хватало ее сил. Но несмотря на усталость, при виде мужа и сыновей, ее взгляд лучился невероятной радостью.

— Здравствуй, Наоми, — он улыбнулся ей одними глазами и опустил Кенджи на футон. — Как ты?

За вопросом, по обыкновению, скрывалось гораздо больше, чем можно было подумать, услышав его со стороны. Наоми мимолетно опустила ресницы — на бледных щеках затрепетали их длинные тени — и с преувеличенной бодростью отозвалась:

— Прекрасно. Раздумываю, не присоединиться ли мне к приветственному ужину.

Такеши молча вскинул бровь: вот как? Жена писала ему, что плохо себя чувствует и не может из-за своего состояния в полной мере заниматься подготовкой свадебной церемонии Хоши, и большую часть обязанностей ей пришлось переложить на Ханами.

Рождение двух сыновей далось ей нелегко. Пережитые потери и долгий прием отравы подточили ее здоровье. Наоми часто чувствовала слабость и была вынуждена проводить многие часы, лежа на футоне, чтобы восстановить силы.

Но вместе с тем сыновья вдохнули в нее и новую жизнь. И никакие слабость, усталость и головные боли не могли заглушить свет ее глаз.

— Я бы спросила, как прошла твоя поездка, но Таро уже рассказал мне о главном. Он побил младшего сына нашего Сёгуна.

— Он с ним подрался, — отозвался Такеши, выделив голосом последнее слово.

У мальчишки до сих пор не сошли с лица оставшиеся после той стычки синяки. А он все еще не знал ее истинных причин и главного виновника, хотя и наказал Таро.

Сын смотрел на него несчастными глазами: он не собирался рассказывать о драке, но так хотел увидеть матушку, что совсем забыл придумать правдоподобную ложь про ссадины, и когда она спросила, не сумел ее обмануть.

— А я вел себя хорошо, отец! — Кенджи поспешил привлечь внимание Такеши.

Таро с неодобрением покосился на младшего братишку. Хвастовство у их отца было не в почете, и Кенджи буквально напрашивался на долгую отповедь о том, что настоящий самурай не должен говорить о своих достижениях вслух.

Но, кажется, отец пребывал в слишком хорошем настроении, вернувшись домой, потому что лишь посмотрел на младшего сына, не став того отчитывать.

— Я обязательно спрошу об этом у твоих наставников, — пообещал Такеши, и маленький Кенджи внезапно смутился, опустив голову.

Наоми вновь рассмеялась и взъерошила ему волосы.

— Кенджи старался вести себя хорошо,

— Таро, Кенджи, ступайте, — Такеши повел головой в сторону дверей. — Таро, свадебная церемония Хоши не отменяет твоего наказания.

Старший сын кивнул, закусив губу, торопливо поцеловал руку матушки и ужом выскользнул из комнаты. Кенджи понесся за ним следом вприпрыжку, и вскоре по коридору разнеслось гулкое эхо их быстрых шагов.

Наоми проводила сыновей долгим взглядом и посмотрела на мужа.

— Я запретил ему присутствовать на ужине сегодня и завтра. Пропустит все, кроме самой церемонии, — отозвался Такеши в ответ на ее немой вопрос. — Будет есть вместе с самураями, пока не научится себя вести.

— Такеши… — начала она, но он резко мотнул головой.

— Это не обсуждается. Таро набросился на мальчишку с кулаками, словно он не самурай, а крестьянин.

— Но ты знаешь, почему он так поступил?

— Это не имеет значения, — отрезал Такеши. — Какой бы ни была причина — мой сын не должен так поступать.

— А ты спрашивал его? — Наоми смахнула с глаз упавшую на лоб прядь.

— Да. Таро молчит, — он хмыкнул скорее довольно, чем нет. — Не тревожься об этом. Мальчишка знал, чем все закончится.

Она подавила вздох. Легко сказать — «не тревожься»! Словно беспокойством было легко управлять! Конечно же, она волновалась и переживала.

— Я не могу не тревожиться, — она грустно улыбнулась. — Я его мать.

— Знаешь, на второй год, когда мы поехали в Камакуру, Санэтомо-кун тоже затеял драку прямо во время чайной церемонии, — Такеши хмыкнул. — Я тогда подумал, что, будь он моим сыном, то не смог бы еще неделю сидеть после порки за подобную выходку.

— Но?..

— Но, как видишь, я размяк за прошедшие годы, — он продолжал улыбаться. — И Таро сидел верхом уже через пару дней.

— Такеши… — Наоми покачала головой. Она понимала, что так веселит ее мужа, но не могла разделить с ним его усмешку. — А как… как там Хоши? — ее голос дрогнул, и ей пришлось замолчать ненадолго. — Она не зашла ко мне… я ждала все утро.