Жена самурая (СИ)

— Мне нравилась твоя мать.

Старик сумел ее поразить. Она ведь ожидала совсем другого — ругательств и проклятий, презрения и злости.

— Ты совсем на нее не похожа, — добавил он и поджал губы.

«Она была кроткой и послушной, и сносила дурное обращение Такао, — Наоми нервно повела плечами. — Я и впрямь на нее не похожа».

Она вдруг вспомнила, что во время их с Такеши поединка на тренировочной поляне собрались также и представители младшей ветви клана. Интересно, был ли там Ичиро-сан? Помнит ли, как она сражалась?..

— Как уже было сказано, мой внук унаследует клан Токугава, — спокойно заговорил Кенджи-сама, увидев, что напоминание о матери вывело Наоми из шаткого душевного равновесия. — Вы или подчинитесь, или умрете.

— И что же тогда он унаследует? Мертвецов? — Ичиро-сан желчно хмыкнул.

— Вы думаете, каждый из Токугава выберет смерть? — ровным голосом уточнил Кенджи-сама.

Наоми знала, что осталось между ними непроизнесенным — впервые им на руку была трусость клана Токугава.

Старик бросил короткий, колкий взгляд на Минамото и смолчал. Ответ был очевиден им всем, и не было нужды произносить его вслух.

— Этот вопрос не был бы задан еще какую-то сотню лет назад, — негромко произнесла Наоми, смотря старику в глаза. — Никто бы не усомнился в неустрашимости нашего клана. Вы еще должны помнить, каким был клан до моего отца.

— Я помню, — слова дались ему нелегко. Он вернул Наоми задумчивый, пристальный взгляд и нахмурился.

— Те времена еще не потеряны безвозвратно. О клане Токугава еще будут говорить без презрения.

«И никто, никто не будет продавать дочерей за долги», — добавила она про себя. Верно, от чувства стыда, связанного с этой мыслью, ей никогда не удастся избавиться. И пусть все обернулось по-другому, пусть она стала законной женой — но ведь ее отец, ее семья думали, что ее продали! В их глазах она была наложницей, и никто подобному не воспротивился… Ничья честь не была задета.

— Отныне и впредь лишь с ужасом. Даже у Минамото не рождались отцеубийцы.

Наоми вздрогнула и подалась назад, словно ее ударили по лицу.

— Только убийцы матерей, — усмешка Кенджи-самы вышла по-настоящему чудовищной. — Но довольно разговоров. Мы казним каждого из вас, кто откажется подчиняться сейчас или посмеет ослушаться в дальнейшем.

Ичиро-сан не стал скрывать своего недоверия, и Минамото это позабавило.

— Со мной пришла лишь дюжина солдат. За тобой сейчас весь клан, старик, но я не вижу их сопротивления и не слышу звона мечей, — Кенджи-сама поднялся и тронул Наоми за локоть, безмолвно приказав следовать за собой.

Они вышли на крыльцо, и Минамото посмотрел на нее с отеческим участием. Наоми была благодарна ему за то, что он не стал перечислять ее ошибки и говорить о ее глупости.

— Я почему-то думала, что он сможет понять, — она растерянно крутила меж пальцев подол кимоно.

— Ты слишком многого ждешь от людей, Наоми, — отозвался Кенджи-сама.

Взошедшее солнце золотило макушки деревьев, подсвечивало сочную зелень их листвы. Вокруг было очень спокойно и тихо — если забыть о том, что случилось на рассвете.

— Ичиро-сан прав в одном, — ее голос звучал глухо и сдавленно. — Меня будут называть отцеубийцей.

***

Опасения Наоми оказались напрасными: ей не снились кошмары. Отец не являлся ей во сне ни разу с того дня, как она вернулась в поместье Минамото. Может быть, она все же научилась сбегать от себя?..

Потянулись однообразные, наполненные повседневными заботами дни. Первое время она часто ловила на себе заинтересованные взгляды солдат Минамото, но спустя неделю привыкла к ним и перестала замечать. Или же Масато-сан, строго хранивший ее покой, сделал им внушение?

Акико-сан не спрашивала ничего и смотрела на нее с прежним дружеским участием, не отшатывалась и не вздрагивала, если Наоми невзначай ее касалась. Хиаши-сама хорошо воспитал дочь.

Когда-то давно Наоми приняла бы подобное поведение за равнодушие и чёрствость сердца. Сейчас же она называла это уважением к своему покою.

Как и прежде, она толкла с Мисаки травы и готовила лечебные мази, вела строгий учет риса и запасов, разбирала жалобы и недовольства крестьян из ближайших деревень. Но теперь ей было значительно легче: Акико-сан помогала ей и словом, и делом. Она была привычна и обучена любым хозяйственным занятиям, ведь вела дела родового поместья со времен, когда была еще девчонкой — ее мать тоже умерла рано, но отец так и не женился вновь.

Из поместья Токугава Наоми привезла с собой немного риса, лапши и моти, и теперь страх остаться с опустошенными хранилищами понемногу отступал.

Ее дитя росло с каждой неделей, и Наоми с удивлением и радостью замечала, что ей неудобно наклоняться или же присаживаться перед низким столом для обеда. Она стала быстрее уставать, и нередко в середине дня уходила в спальню, чтобы немного отдохнуть. Акико-сан нянчила малышку, и Наоми внимательно наблюдала за ней и по-прежнему не верила, что вскоре возьмет на руки своего сына.