Жена самурая

– Ну, с этим, я полагаю, у вашего супруга проблем не было, – заметил приятным голосом пожилой седой мужчина с широкоскулым обветренным лицом, внимательно изучавший стопку документов. – Судя по этим бумагам, Александр Михайлович Сайгачев – мастер высшего класса, имеет дан по кэндзюцу и множество других полезных навыков.

– Ну и что?! – возразила я. – Это ведь не запрещено!

– Это – не запрещено, – кивнул мужчина. – А вот головы отсекать живым людям, даже бомжам, несколько противозаконно, вы не согласны, Александра Ефимовна?

– Согласна. Но мой муж никого не убивал! Он порядочный человек, он учитель, сэнсэй, понимаете? Он ученикам всегда внушает, что навыки применять в драке – все равно что выйти с мечом на безоружного, так разве же он мог сам?! Это ведь противоречит кодексу…

Седой поморщился – видимо, мой звонкий голос бился в виски, вызывая болезненные ощущения.

– Кодекс… самураи, понимаешь! Придумают себе… Совсем от корней отреклись – Япония, понимаешь, Китай! А как же наши-то, русичи, а?

Если бы в тот момент я была в состоянии смеяться, то сделала бы это – поборник чистоты русских традиций сам явно носил имя вроде Гафура или Тамерлана – чистокровный татарин. Но мне было не до смеха, не до внешнего вида оперативников…

– При чем тут «от корней отреклись», он-то как раз и не отрекался! У него дед был ученым, востоковедом известным, много лет в Японии провел.

– Вы полагаете, этого достаточно, чтобы снять с вашего супруга предъявленные обвинения?

– Нет, но…

– Так вот что я вам скажу, девушка! – наставительно произнес седой. – Порядочный человек – это не профессия и не алиби.

Я поняла – все бесполезно. Они не верят мне, не верят Акеле – тогда кто может убедить их в том, что мой муж не совершал убийства? Что его кодекс чести не позволяет ему нарушать закона? Я подняла глаза, взглянула за раздвинутую ширму в соседнюю комнату и вдруг почувствовала, что там чего-то не хватает. Чего-то, что всегда было, а потому примелькалось…

– Можно, я войду в ту комнату? – спросила я у сидящего напротив меня «кожаного». – Мне кажется, что там что-то пропало…

– Что пропало? – мгновенно подобрался он.

– Не знаю… мне нужно посмотреть…

– Идемте. – «Кожаный» встал и первым вошел в тренировочный зал. – Только смотрите внимательно, это очень важно!

Я пристально оглядела комнату, и взгляд остановился на катана-какэ – стойке, на которой были укреплены мечи. Таких стоек было пять, по четыре меча на каждой. И вот на самой дальней, стоявшей на полу у окна, не хватало большого меча-тати. Парный к нему малый меч-танто висел на прежнем месте, а вот большого, в лаковых черных ножнах, не было. Но самое ужасное заключалось в том, что я была абсолютно уверена – меч пропал не сегодня… Да, я вдруг вспомнила, что, вытирая пыль с оружия на прошлой неделе, заметила отсутствие меча и хотела спросить об этом у Акелы, но закрутилась и забыла.

Милиционер заметил, видимо, как меняется выражение моего лица, тронул за рукав:

– Ну, нашли пропажу?

– Д-да, – с запинкой проговорила я, не вполне уверенная в том, что стоит выдавать такую информацию. – Вот здесь… видите? – я указала рукой на пустующие гнезда в катана-какэ. – Здесь должен быть большой меч – а его нет. Малый на месте, а большого нет…

– Может, и не было?

– Вы не понимаете! Эти мечи носились только парой, значит, и продаваться могли только парой, вместе – иначе их цена намного ниже… Это называется «дайсё».

«Кожаный» хмыкнул:

– Чудно у вас в доме, Александра Ефимовна! Даже стола нет нормального, а кругом такие вещи дорогие… Не находите, что это странно?

– Что в этом странного? А вообще вы могли бы и представиться, – заметила я, устав называть его про себя «кожаным».

– А я этого не сделал? – удивился он, доставая из кармана плаща удостоверение. – Простите… Старший оперуполномоченный уголовного розыска Карепанов Борис Евгеньевич. Так на чем мы остановились?

– На том, что стола у нас нет, а дорогих вещей много, – проговорила я с нескрываемым раздражением, вдруг почувствовав необъяснимую неприязнь к этому человеку. – Мой муж живет по своим представлениям о быте, и если они как-то отличаются от ваших, то это вовсе не означает, что он убийца.

Карепанов уставился на нее прозрачно-зелеными глазами и хмыкнул:

– Это теория у вас такая? Забавно… А скажите мне, уважаемая Александра Ефимовна, не замечали ли вы в последнее время за своим мужем чего-то нехарактерного?

– Ничего нехарактерного, – решительно отвергла я. – Все как всегда. Мы после Нового года собирались в Осаку всей семьей, Саша занимался оформлением визы… ученицу новую взял, мою приятельницу…

– Не понимаю, – нахмурился Карепанов. – Если так уж нужны деньги – почему не продать что-то из оружия? – И как бы в подтверждение своих слов он обвел рукой комнату. – Кстати, а ведь пропавший меч вполне мог быть продан, разве нет?

– Нет! Саша никогда не продал бы ничего из коллекции, – с жаром возразила я. – И с Ольги он денег не брал, занимался потому, что та интерес проявила. Я настаиваю на том, что меч кто-то украл!