Жена смотрителя зоопарка

Рослый, мускулистый мужчина, с зачесанными назад волосами и темными, аккуратно подстриженными усами, Гек ходил теперь в мундире нацистского офицера, и впечатление от этого было хотя и ожидаемое, но неприятное, потому что они привыкли видеть его в штатском, в униформе зоопарка или в охотничьем костюме.

Мужчины сердечно пожали руки друг другу, руку Антонины Гек взял в свою и поцеловал. В этом не было ничего необычного, поскольку такова была традиция, но вот как именно этот «истинный немецкий романтик» мог ее поцеловать? Небрежно или с нарочитой почтительностью? Губы коснулись кожи или чмокнули воздух? Как и рукопожатие, поцелуй руки может отражать тонкие чувства: преклонение перед женственностью, разбитое сердце, вынужденную покорность, выказанную на мгновение тайную любовь.

Гек с Яном наверняка говорили о разведении редких животных, в особенности тех, которые так волновали Гека, чья миссия в жизни – кто-то сказал бы, одержимость – идеально согласовывалась с желанием нацистов ездить на чистокровных лошадях, охотясь на чистокровных животных.

Что касается редких видов, Ян с Лутцем оба питали любовь к польским эндемикам, в особенности к огромным и косматым лесным зубрам (Bison bonasus), бородатым кузенам североамериканского бизона (Bison bison), самым крупным сухопутным животным Европы. Будучи признанным специалистом по этим жвачным, Ян играл ключевую роль в Международном обществе по сохранению зубра, основанном в Берлине в 1923 году, первоочередной задачей которого был поиск всех уцелевших лесных зубров в зоопарках и частных зверинцах. Они нашли пятьдесят четыре особи, в основном довольно старых, и в 1932 году Хайнц Гек зафиксировал их происхождение в первой международной племенной книге зубров[25].

Позже Антонина писала, что Гек предавался воспоминаниям об их довоенных встречах, подчеркивал, как много у них общего, снова и снова хвалил их работу с молодняком, и она ощущала себя обнадеженной. Наконец разговор коснулся настоящей причины визита Гека.

– Я даю вам честное слово, – сказал он серьезно. – Можете мне верить. Хотя я на самом деле не обладаю никаким влиянием на высшее немецкое командование, я все равно постараюсь убедить их проявить терпимость к вашему зоопарку. А пока что перевезу самых ценных ваших животных в Германию и клянусь, им будет обеспечен надлежащий уход. Друзья мои, прошу вас, считайте, что предоставляете своих зверей взаймы, а сразу же после войны я их вам верну. – Он ободряюще улыбнулся Антонине. – И я лично буду заботиться о ваших любимцах, о рысях, госпожа Жабинская. Я совершенно уверен, что они обретут прекрасный дом в моем зоопарке в Шорфхайде.

После этого разговор перешел на щепетильные политические темы, в том числе и относительно судьбы изрешеченной бомбами Варшавы.

– По крайней мере, кое-что можно отпраздновать, – сказал Гек, – этот сентябрьский кошмар Варшавы позади, вермахт больше не собирается бомбить город.

– А что вы будете делать со своими редкими животными, если война приблизится к вам?

– О, мне много раз задавали этот вопрос[26], заодно с другими: «А что вы будете делать с опасными животными? Предположим, ваши звери разбегутся во время воздушного налета» – и все в таком духе. Это ужасные мысли. Видение, в котором Берлин и мой зоопарк бомбят англичане, – мой персональный кошмар. Не хочу даже думать, что может случиться с другими европейскими зоопарками, если их разбомбят. Наверное, поэтому мне так тяжело видеть ваши потери, друзья мои. Это ужасно, и я сделаю все, чтобы вам помочь.

– Германия уже разворачивается в сторону России…

– И вполне закономерно, – сказал Гек, – однако сломить Россию невозможно без помощи Англии, а в нынешней ситуации, когда Англия стоит на другой стороне, наши шансы на победу очень малы.

Антонина внимательно вглядывалась в Гека – слишком много было поставлено на карту. Пока на его лице быстро сменялись разные чувства, он мог нечаянно выдать страх или стыд за свою заведомую ложь. Война подорвала ее доверие к людям, однако Гека, по-видимому, действительно потрясло разорение Варшавы и их зоопарка. Кроме того, Антонину удивило, что он без энтузиазма говорит об идеях Гитлера, – более того, она сочла такие слова от должностного лица Третьего рейха попросту шокирующими. В особенности потому, что в довоенные времена Гек редко делился своими политическими взглядами и не распинался насчет «германской непогрешимости». Тем не менее уже скоро он увезет ее рысей и других животных в Германию, чтобы, как он пояснил, «заботиться о них», возьмет их «взаймы», так сказать, а у нее действительно нет выбора – лишь соглашаться, проявлять дружелюбие и надеяться на лучшее.

Глава десятая