Жена тёмного князя 2 (СИ)

Я обнимала мужа за шею, приживаясь к нему. И верила в то, что он говорил. Ведь в го словах была истина. Почему мы решили, что светлые гурлинки откажутся помочь людям? Светлая была уже взрослая, когда появился Васька, и она сделала свой выбор вполне осознанно. Теперь я была в этом уверена.

Где-то, чуть выше нашего поселения, в кустах на склоне оврага, стали слышны пьяные голоса наших некромантов. В том числе и голос Сеньки, который громко кричал, поднимая тост. Стало понятно, что дождаться его и извиниться за свои неосторожные слова у меня не получится. Но уходить от Бориса мне не хотелось. В его объятиях я чувствовала себя спокойно и уверено. Я так и заснула на его руках, уткнувшись в шею и вдыхая такой теплый и родной запах любимого мужа.

Глава 20

— Ася, — взволнованный голос Бориса разбудил меня на рассвете. — Ася, проснись.

Я открыла глаза. Солнце уже встало, сквозь открытую по летнему времени дверь было видно, как розовая рассветная дымка окутывает ночную тьму, чтобы поглотить ее без следа.

Борис сидел на кровати и смотрел на меня глазами, в которых плескался… страх?

— Что случилось?! — сон мгновенно пропал и я села в постели. Паника в глазах Бориса передалась и мне, если он испугался, значит что-то не так…

— Ася, солнце встало. А я, — он запнулся, — я все здесь.

— Но как?! — ахнула я. И сразу же догадалась. — Это Черныш!

— Черн…

Магия крошечной гурлинки закончилась, и Борис замер прямо посреди фразы, так и не договорив. На его лице застыло удивленное выражение, а глаза остались открыты.

Я вздохнула… Надо будет положить влажную тряпицу на лицо, в прошлый раз, когда Борис застыл вот так вот, не закрыв веки, у него потом несколько дней болели глаза. Нам даже пришлось капать разбавленным козьим молоком, чтобы их вылечить. Мишка сказал, что он сам много раз так лечил розовый глаз. Так «поэтично» называли в этом мире коньюктивит.

Пригладила взъерошенные волосы на окаменевшем муже. Сегодня он впервые за почти полтора года увидел солнце. И все благодаря крошечному черному комочку, который попискивал от голода рядом с моим мужем.

— Черныш, — я протянула руку птенцу и он доверчиво прыгнул на мою ладонь, вытянул блинную шейку и запищал, — пойдем я тебя накормлю, малыш. Ты должен вырасти большим и очень сильным…

Я никак не могла перестать улыбаться. Все страхи, все беды и горести исчезли, осталась только радость от того, что с помощью гурлинки все может измениться. И Борис больше не будет проводить дни в состоянии анабиоза. Пусть даже он спит днем, а бодрствует ночью, это все равно будет гораздо лучше, чем сейчас.

— Ась, — из дома вышел понурый Сенька. По расфокусированным и чересчур блестящим глазам, смотревшим на мир с прищуром, по тому, как он морщился от боли в голове и непроизвольно сглатывал слюну, пытаясь избавиться от сухости во рту, было видно его мучает жестокое похмелье. — Надо поговорить… Прости меня. Я вчера вел себя глупо. Не нужно было кричать на тебя, уж точно не виновата ни в чем, что произошло в моей жизни…

Я молча обняла парня. Он как-то судорожно вздохнул и обнял меня в ответ. Он была намного выше меня, и теперь горячо дышал в макушку. А потом я ощутила, как на шею мне скатились горячие капли.

— И ты меня прости, Сень. Я, правда, ни о чем даже не догадывалась. Иначе никогда не произнесла бы этих слов. А твою Лизку мы обязательно вытащим. Если уж она готова пойти за тобой даже сюда, в Мертвые земли… Я уверена, среди наших гурлинок обязательно найдет та птица, которая захочет ее спасти и выберет ее своей хозяйкой.

Сенька кивнул, он крепко обнимал меня. Как будто бы я была буйком в бушующем море, за который он цеплялся. И стоило ему отпустить меня, как он пошел бы ко дну…

— Сень, — позвала я его, — пойдем я тебе рассола из-под улиток налью… Мне кажется, это должно быть отличное средство от похмелья…

— Улиток? — Сенька отстранился и взглянул на меня с кривой улыбкой.

— Ага, — кивнула я, — это я так проростки лопухов называю, которые мы собирали весной…

Он тряхнул головой и, фыркнув, рассмеялся.

— Да, очень похоже на улиток. Только они называются рахисы… И рахисный рассол на самом деле хорошо помогает при похмелье.

— Точно, — я кивнула. — Именно так они и называются.

Почему-то это слово никак не укладывалось у меня в голове, и я предпочитала называть их так, как сама придумала.

Через несколько минут, я поставила перед Сенькой кружку крепкого, пузырящегося рассола. Я принесла из хладника целый кувшин, рассудив, что сейчас встанут и остальные некроманты, участвовавшие во вчерашней пирушке. И у всех будет болеть голова. Заодно я накрыла лицо Бориса влажной тряпицей и выдала Чернышу половинку рыбного филе. Заслужил.

Все остальные птенцы еще спали, как и сама Левая. А Правый, которого мне хотелось хорошенько расспросить обо всем, до сих пор не вернулся с гулянки.