Жена Уорвика

– В течение всей ночи? Твоя постель не тронута. На тебе все еще надето вчерашнее платье. – Он с угрожающим видом спустился с возвышения, на котором стояла кровать. – Я узнаю правду, даже если мне придется придушить тебя своими руками!

Лионел направился к ней. И хоть в душе Клодины царил хаос, посмотрела она на мужа дерзко и вызывающе.

– Я даже не представляю, что за дьявольские подозрения рождаются в твоей голове, – проговорила она. – У тебя нет никакого права обвинять меня в чем-либо. Именно ты превратил наш брак в полную фикцию…

Он схватил ее за горло.

– Куда ты ходила? С кем встречалась?

Она вдруг ужасно испугалась. В его руках заядлого наездника чувствовалась недюжинная сила. Он сжал ее горло с такой силой, что все отчаянные попытки жены ослабить его пальцы оказались тщетными. Ей пришла в голову только одна вещь, которую она могла сказать, чтобы он отпустил ее. Она пошла на риск, горячо надеясь, что этой ночью у нее все получилось.

– У женщины, которая носит под сердцем ребенка, случаются странные фантазии, – хрипло пробормотала она. – Одни страстно желают деликатесов, другие чувствуют себя в четырех стенах, как в ловушке, и часто стремятся на свежий воздух.

Лионел так резко отпустил ее, что она почти упала. Клодина так и не успела понять, подействовали ли ее слова, поскольку его охватил приступ кашля. Озабоченная исключительно собой, она жадными глотками вдыхала воздух, разглядывая в зеркале уродливые следы от его пальцев на своей нежной коже. Она бы так и не взглянула в его сторону, если бы он в приступе удушья не начал издавать те же леденящие душу звуки. Ее глаза расширились от ужаса и отвращения. Кровь струилась из его рта. Он покачнулся, в молчаливой мольбе протянул к ней руку. В этот момент его ноги подкосились, и он упал к ее ногам лицом вниз, забрызгав ковер своей кровью.

Она смотрела на него с чувством облегчения и ликования. Он умирал. Умирал. Судьба освобождала ее от него. Она услышала тихий истерический смех и вдруг осознала, что этот смех принадлежит ей. Впервые она осознала всю степень отвращения, которую испытывала к мужу. Внезапно она вздрогнула. Он протянул руку и вцепился ей в юбку. Она безжалостно выдернула юбку и вдруг услышала в коридоре шаги, торопливо приближающиеся к двери ее спальни. Один из слуг, вероятно, услышал звук падения. Один бог знает, что еще они могли услышать из их разговора на повышенных тонах. Она должна позвать на помощь.

– Помогите, помогите! – закричала она, подбегая к двери и широко распахивая ее, слуга в расстегнутом фланелевом жилете нерешительно стоял в коридоре.

– Быстро! – скомандовала Клодина. – Позовите доктора. У вашего хозяина приступ. Боюсь, он умирает.

Дэниэл медленно въехал в Истхэмптон, но, вместо того чтобы вернуться к Кейт, он повернул лошадь в сторону холма и направился к своему будущему дому. Там он спешился и с чувством глубокого удовлетворения долго бродил по огромным недостроенным комнатам, которые предстояло обить шелком и украсить мраморными каминами, а полы, покрытые опилками и стружками, отполировать до блеска. Он поднялся на второй этаж и, облокотившись на подоконник, оглядел свои земли, простирающиеся до искрящегося под лучами утреннего солнца моря. К подъезду Истхэмптон-Холла постепенно подъезжали рабочие. Группы мужчин тянулись к восточной и западной частям курорта, где все еще строили новые здания. Маляры уже приступили к покраске задней части «Отеля Георга IV». Над всем курортом витал дух процветания, который он оценил, бродя по улицам Брайтона в тот день, когда купил Кейт на базаре.

Кейт. При воспоминании о ней его взгляд стал задумчивым. Холодная, как лунный свет, жаркая, как огонь, чем больше она себя отдавала, тем загадочнее оставалась для него. Он вспомнил, как резко говорил с ней после морской прогулки. Его рассердило, что она сошла на берег вместе с Гарри, хоть он и не обратил на это должного внимания, поскольку все его мысли в тот момент заполняла Клодина. Без сомнений, его брат все сильнее и сильнее вкрадывался в доверие к Кейт. Как заноза в пальце доставляет дискомфорт, так и постоянное присутствие Гарри заставляло его обращаться с Кейт все более и более резко.

Дэниэл отошел от окна и направился к выходу, принимая утренние приветствия рабочих. Затем он вскочил в седло и поскакал к дому. Оставив лошадь в конюшне, он зашел в купальню, сбросил одежду, взял полотенце и отправился на пляж. Подойдя к морю, он зашел по пояс в воду и нырнул. Его темная голова снова появилась над волнами уже на расстоянии нескольких ярдов от берега.