Жена в долг (СИ)

Его язык с напором нажал на губы. И я не смогла ему больше сопротивляться. Осман властно завладел моим ртом. Углубил поцелуй настолько, что у меня начали подрагивать колени.

Внутри все как будто кипятком ошпарило.

Он снова пользуется тобой. Снова делает все, что пожелает! Ты позволишь ему, Лейла? Позволишь к тебе прикасаться после того, как он вытер о тебя ноги?

Сжав зубы на его языке, я заставила его зашипеть. А сразу же после он разорвал поцелуй. Отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть на меня в упор.

— Прекращай! Признаю, я погорячился. Хватит уже беситься!

Этот человек не умел извиняться, а это значит, что мне просто показалось. Какие забавные у меня глюки в последнее время.

Я залилась смехом, скорее нервным, но даже он вызвал на лице Османа недоумение.

Настроение резко пропало, когда в помещение вошел еще один человек. Представитель закона. И при этом он ничего не сделал, когда увидел нас в достаточно двусмысленном положении.

Осман прочитал немой вопрос в моих глазах.

— Теперь веселиться буду я.

От того каким тоном он это произнес у меня внутри все похолодело. Что это значило?!

Глава 2

Мне не нравилось ничего. Не то, где и с кем я находилось. Не то как улыбался Осман и уж точно, не то, как мужчина с папкой в руках приближался к нам все быстрее.

— Что это все значит? — я не постеснялась и задала этот вопрос вслух.

Мой вопрос так и остался без ответа. Хорошо, что гордость сейчас была откинута куда подальше. За ненадобностью.

— Ты ведь понимаешь, что с тобой за это сделают? Мой отец, он… У него хорошие связи. Он не оставит этого просто так.

Мой голос выдавал меня. Выдавал то, что я пыталась уцепиться хоть за что-то. Пыталась его вразумить или запугать?

Ответом мне служила лишь кривая усмешка на его губах. Ему было плевать. На все и на всех. Такие люди как мой отец его не волновали.

Меня напрягало то, что мужчина, шедший к нам, вдруг остановился. Найдя его глазами, я по лаконичной нашивке на его предплечье и броскому значку на вычурном галстуке, поняла, что он представляет государство. Только его никак не должно и не могло тут оказаться. На это требовалось специальное разрешение…

Это не муниципальное здание, тогда как Осман все это провернул? На что еще был способен этот человек. Я только сейчас с недоумением начала осознавать, что я не знала о нем многого.

Неужели ему было недостаточно того, что он испортил мне “самый заветный, розовый, сопливый день — мечту каждой девушки”?! Да у меня может планы были на эту гулянку!

— У меня есть возможности. Я способен на многое. Очень многое. Пора бы тебе это уже понять.

Он разговаривал со мной как с какой-то глупышкой, которой в сотый раз объясняли почему нельзя было есть песок.

Я это понимала. Головой. Но все равно отказывалась верить в происходящее. Это было какое-то сумасшествие. Я улыбалась и в этот момент, наверное, была похожа на круглую дуру. Но это все нервы. Далеко не каждый человек будет в состоянии спокойно пережить то, что на меня навалилось за последнюю неделю.

И то, что со мной происходило было по его вине! Благодаря ему я поняла, что находилась на самом дне.

Чтобы не показать своего истинного состояния, я гордо вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

— Украсть невесту со свадьбы — это варварский поступок пещерного человека. Но ты же зашел дальше, — сжав дрожащие от нервов пальцы в кулак, я посмотрела в его глаза, в которых жили демоны, — ты не просто украл. Ты забрал. Просто пришел и забрал как какую-то свою… игрушку.

— Я забрал свое по праву.

— Я никогда не была твоей! — выкрикнула громко и внятно, а после добавила, — и не стану!

Принципиально. Пусть хоть потоп, хоть извержение вулкана. Очень незрелая позиция мыслить со стороны “на зло маме отморожу себе уши”. Но со мной тоже нужно было считаться.

А пока… все, что я видела — это то, что за меня все принимали какие-то решения. Указывали, что делать. Говорили, что хорошо, что плохо.

Разве так можно? Мы живем в современном развитом обществе. Каждый может придерживаться удобных ему взглядов, если они не шли в разрез взглядам другого.

Взгляды Османа же, его позиция и методы, сильно отличались от моих.

Я увидела его смешок. Этот мужчина слишком самоуверенный. На зло ему, из-за нанесенной обиды я готова была сказать все, что угодно лишь бы стереть эту самодовольную ухмылку.

— Злишься. Имеешь право. Из-за того, что я тебе сказал тогда, в машине, — лучше бы он не напоминал. Брошенные им слова были подобно глубокой ране, при упоминании о которой, словно снова снимали зарубцевавшуюся кожу.

Это не было упрямством. Это была глубокая обида. Та, на которую я не знала смогла бы вообще когда-то найти прощение.

— Ты разве не понимаешь, что ты наделал? “Взрослые дяди” ведут себя так? — я плюнула ему в лицо его же словами, — скажи мне, это эгоизм или тупость?

Я не знаю откуда во мне взялось столько храбрости, но я была в ударе. Разозлить человека, который был способен на все, что угодно — сделано.

— Кажется, это ты не понимаешь происходящего…

Теперь пришел мой через перебивать.