Жена в придачу, или Самый главный приз

Примерно часа через полтора, когда я восседала в кресле и пила успокаивающий зеленый чай, ко мне наведался представитель прессы. Благо не тот «чертяка» из «Вестника», что вытягивал из меня информацию в прошлый раз. Вопросы он задавал вполне обычные, без подвоха, так что его присутствие почти не раздражало. А как только он меня покинул, в комнату во всем своем блеске и великолепии неповторимой походкой вошел Чука.

Не тратя времени на разговоры, он усадил меня перед зеркалом, критическим взором окинул мои рассыпавшиеся по плечам волосы, с видом знатока их перебрал и приступил к делу.

Уже через несколько минут я перестала пытаться уследить за движениями его рук. Разнообразные флакончики, баночки, расчески и заколки появлялись и исчезали с неимоверной скоростью. Чука орудовал ими, как я – мечами, не оставляя ни малейшего шанса усомниться в его мастерстве. Я же настолько ему доверилась, что даже не стала сопротивляться, когда он вооружился горячими щипцами, которые я воспринимала исключительно как орудие пыток.

– Ну-ка, детка, – произнес Чука, развернув меня лицом к себе и приподняв за подбородок. – Еще вот здесь подправим…

– И за что мне такие мучения? – делано горестно вздохнула я, в глубине души все же получая от этого процесса какое-никакое удовольствие.

– Назвалась мухомором – будь готова к пинку, – глубокомысленно изрек Чука, зажав между губами шпильку.

Еще раз окинув плоды своих трудов оценивающим взглядом, развернул меня обратно к зеркалу. О прическе мы заранее не договаривались, так что я понятия не имела, что он со мной сотворит.

Итог работы мне однозначно понравился. Часть волос оказалась собрана на затылке в сложные плетения, открывая шею и уши. А другая свободно струилась по спине в виде крупных, нарочито небрежных локонов.

Далее настала очередь макияжа, которого я боялась больше всего. Но и здесь мои страхи не оправдались, а Чука лишний раз подтвердил свою гениальность. Минимум косметических средств, но при этом подчеркнутые, очень яркие глаза, легкий блеск кожи и губ.

Видеть себя в таком образе было жутко непривычно, как будто я и отражение в зеркале – совершенно разные люди. Но я бы соврала, сказав, что это некрасиво. Если учесть костюм, образ получился броским, эффектным и запоминающимся – как раз то, что нужно.

Когда пришел черед надевать тот самый костюм, ситуация сложилась престранная. Я полагала, что мне в помощь пришлют какую-нибудь девушку или же я, как всегда, переоденусь сама, но помогать мне остался Чука.

– Детка, я стилист, – фыркнул он, наградив меня снисходительно-скептическим взглядом. – Ты для меня – модель. Модели для меня – не женщины. Поэтому раздевайся и не мотай Чуке нервы.

Наверное, кто-нибудь на моем месте почувствовал бы себя оскорбленной, но я даже обрадовалась, что не придется возиться с костюмом самой. Стеснение как определение ко мне вообще никогда применимо не было, поэтому я спокойно встала за ширмочку, избавилась от брюк и туники, а затем позволила стилисту меня переодеть. Справился он на удивление быстро, и за полчаса до открытия игр я была полностью готова.

Прозвучавшие на арене фанфары разнеслись по всему комплексу, добравшись и до моей комнаты. Следом раздался бодрый голос ведущего, поприветствовавшего собравшихся и объявившего игры открытыми.

А далее все смешалось в какой-то сюрреалистический калейдоскоп. Безудержные овации, номера приглашенных музыкантов и пародистов, торжественное представление компетентного жюри, в которое всегда входил глава магической гильдии, но только не в этот раз. Видимо, сказалось мое участие.

Следом одна за другой хлопали соседние двери, сообщая, что участники выходят из своих комнат. Далее снова овации, свист, слаженные речовки болельщиков и громкие звуки музыки.

Если бы не присутствие Чуки, я бы точно сгрызла все ногти.

– Плакс, ты видишь? – спрашивал стилист у своей собачки. – Не вздумай уподобляться детке в этой прескверной привычке. Лак на твоих коготках, малыш, целое состояние стоит. Детка, тебя это тоже касается.

Вот после этого я грызть ногти и перестала. Не потому что лак жалко, а потому что привычка и впрямь прескверная.

Судя по взгляду, Плакс был полностью солидарен с хозяином и уподобляться какому-то там нервному боевому магу не собирался. Никогда не разделяла всеобщего умиления этой породой. Шаореи – маленькие, в складочку, да еще и голые собачки с невероятно большими, вечно полными слез глазами.

– А ты ему нравишься. Вон как на тебя смотрит, – неожиданно произнес Чука и, уже обращаясь к любимцу, засюсюкал: – Да, мой сладкий? Нравится тебе детка? Или это костюм ее нравится? Ну конечно костюм! Ты ж мой пирожочек сахарный…

Я бы непременно захлебнулась в вязком розовом сиропе, если бы не внезапно открывшаяся дверь.

– Фелиция, прошу за мной, – проронила показавшаяся на пороге Имира. – Вторая группа собирается в общем зале ожидания. Пожалуйста, поторопитесь.