Жена воина, или Любовь на выживание

Второй была хейра, третьим Икас и замыкала вторая хейра. Мимолетно отметив, что все в сборе, я поднялась, сорвала с головы форменную кепку службы доставки и огляделась. Помещение оказалось на редкость красивым — круглый потолок, изображающий ночное небо, узкие окна, выполненные в виде голубых колонн. Точнее, все окна были голубые, кроме того, что я так благополучно разбила. И здорово, что это было только стекло, а вообще планировалось слезть по стене и дальше сползти по колонне, чтобы в храм войти. Но так даже лучше. Посмотрела на пол — непроницаемо черный ковер, и все. Вообще все. Никакой мебели в помещении не было и в помине, зато имелись двери — шесть штук.

— За мной! — скомандовала зверям и пошла проводить осмотр.

Двери номер один, два, три, пять и шесть — использовались часто, о чем свидетельствовали отполированные ручки, что касается двери номер четыре, она представляла собой нечто загадочное с тремя степенями защиты, одним многоступенчатым замком и главной достопримечательностью — глазами эйтны. Не настоящими, нет, просто нарисованными, но так достоверно, что смотреть было жутковато.

Более чем жутковато, но, видимо, после ночного посещения меня тенью малейшее проявление ужаса теперь вызывало злость. И потому я, гордо вскинув голову, нагло посмотрела прямо в эти глаза. Просто так, чтобы доказать самой себе, что не боюсь!

То, что произошло дальше, повергло в шок.

Щелчок. Еще щелчок. Проворот ключа. Отключение системы защиты.

И дверь с тихим скрипом открылась!

Несколько секунд я стояла и потрясенно смотрела на темень, куда меня так явно приглашали. Идти не хотелось вовсе. До крайности.

Но под стенами храма уже слышались крики, и я поняла, что времени на размышления нет, действовать нужно незамедлительно.

— Икас, рядом, — прошептала и шагнула в объятия тьмы.

Шерстюсик успел, он шел рядом, как и было велено, хейры уже привычно держались чуть позади, и когда дверь неожиданно закрылась, они просто не успели. Последнее, что я услышала, — рычание одной из зверюг, но потом дверь отсекла даже звуки.

Темно, тихо настолько, что кажется, со всех сторон обволакивает что-то вязкое, жуткое, и если бы не Икас рядом, я бы чувствовала себя хуже. Нервно погладила стоящего совсем близко шерстюсика, достала сейр, включила. Тусклый луч осветил пространство с уходящим вниз тоннелем, датчики сети продемонстрировали, что связь в данном пространстве отсутствует напрочь.

Весело.

Нет, теоретически я там, куда намеревалась попасть, — в храме. Если предположить, что я не только теоретически, но и фактически права — вот этот конкретный путь предназначен для теней или носителей теней, потому и ручки на двери не тронуты. А то, что тени эйтн через стены не ходят, это я уже поняла — и в первый, и во второй раз «моя» тень появлялась и исчезала через двери, в то время как тени Нрого беспрепятственно гуляли сквозь стены. То есть если я права, то это вход в подземелье, где тени и тусуются.

Теперь два вопроса — грозит ли мне опасность и как отсюда выбираться?

Ответ на второй вопрос в принципе не особо важен — выбраться я всегда сумею, не сама, так хейры Эрана на вход наведут. А вот с опасностью другое дело — не то чтобы я боялась теней, я опасалась исключительно мутации. Впрочем, мама сказала, что единственный катализатор для моих изменений сам Эран. Следовательно, тени опасны, но не смертельно.

— Икас, мы идем гулять, — прошептала я шерстюсику.

Перевод сейра в режим «узконаправленный свет», и я шагнула в темень уходящего спиралью вниз узкого пространства. Икас бесшумно шел рядом, видимо, Снежная смерть сделал правильные выводы относительно не успевших войти хейр и теперь держался максимально близко ко мне.

* * *

Спускаться было жутко — каменное полотно извивалось под ногами, уводя все ниже, ниже и ниже, единственное, что порадовало, — плимкнувший сейр, обозначивший, что связь здесь есть. Слабая, недостаточная для переговоров, но на поиск информации сгодится. И мы продолжили путь.

Примерно спустя две тысячи шагов на узких серых стенах появились надписи. Забавные, с цветочками и поцелуйчиками. Девчачьи.

Странно, да?

Вот и мне странно стало, подошла к стене поближе, поковыряла ногтем — а помадой писали, но давно. Судя по цвету, уже лет двести прошло. Разобрать бы еще что. Иду дальше — надписей больше. Смешные, с закорючками, опять же цветочки, поцелушечки, бабочки. Красотень просто. Ну точно девчонки писали, причем влюбленные. И я таки была права — чуть дальше обнаружился портретик воина. Судя по тому, что в его волосах цветочки обнаружились, а весь портрет был зацелован, это, так сказать, объект восторженной любви.

Поулыбалась, иду дальше.

Икасик, что примечательно, тоже головой вовсю крутит и все рассматривает.

— Это последствия пламенной, восторженной любви, — весело пояснила ему, — у нас в школе в туалете на стенках то же самое творилось.

Шерстюсик фыркнул, я улыбнулась шире и… замерла.

Остановилась, занеся ногу для следующего шага.

И застыла, затаив дыхание и прикусив губу.